водными в Москву реку, и как дал жару из-за всех орудий по Кремлю…. Вот, это – критика! И тогда бы я сейчас на колени перед тобой встал. Да весь народ тебя боготворил бы. И тысячу лет вспоминали добрым словом…. Убили б наверняка. Но ведь, тебя и так приговорили к «вышаку». Я думаю лучше героем умереть, чем засекреченным зэком.
– А меня сейчас гордость берёт, за твой поступок, Валер, – вмешался я, – Правда. Не у каждого духа хватит на подобное. Даже стыдно стало за своё преступление. Мне казалось обкрадывать жуликоватое государство благородно и рационально. Все чиновники крадут или берут взятки. Так и живут, считая себя умными влиятельными людьми. Директор столовой вместе с шеф-поваром колбаску, осетрину, язычок режут тоненькими порциями, а списывают, как положено по норме. Излишки продают налево. Официанты обсчитывают пьяных посетителей помимо того, что получают чаевые. Делятся с начальством. Попасть учиться в МШМО – школу метрдотелей и официантов, тяжелее, чем в МГИМО. А это о многом говорит. И работяги в нашей стране не исключение. Тащат всё подряд с заводов, фабрик, складов. Можно продолжать бесконечно. Я считал, что не воруют только те, кто просто боится, и от обиды на свой страх прикрывается моралью, или у кого нет возможности. Мне никогда не приходилось слышать осуждения из уст обыкновенных людей в адрес какого-нибудь начальника, живущего не по средствам. Наоборот, восхищались ими, мол, умеют жить люди. А ты, Валера – белая ворона. Было бы в нашей стране больше таких честных коммунистов. Может, и я стал задумываться об угрызениях совести. Всё равно, поступок смелый. Я восхищаюсь тобой. Но Николай прав: затея ваша – изначально обречённая. Надо было плыть за границу. Вот там бы тебя выслушали и опубликовали на весь мир.
– Шанс такой имел место быть, – капитан опустил глаза и на мгновение задумался. – До территориальных вод капиталистического государства миль десять пятнадцать оставалось…. На минуту проскочила мысль….
– Так чего ж вы не уплыли-то!? Мать вашу! – «Мокрый» даже подпрыгнул и вскочил с настила.
– Во-первых, это совершенно другая позиция, и о ней я никогда не задумывался. Все перебежчики клевещут на страну, из которой бегут. В сознании людей именно такое мнение. А вот, выступить здесь в Союзе – многого стоит. Во-вторых, меня бы никто не поддержал на корабле, объяви я об уходе за границу. Подобный поступок приравнивается к измене родины. Хотя мне и так присудили измену. Сказали, что я преследовал цель сбежать в Швецию. Нагло, бездоказательно обвинили, а дело строго засекретили.
Наступила пауза. Минутная тишина накрыла камеру.
– Ладно, после драки кулаками не машут. В конце концов, все мы оказались здесь, – грустно подытожил Николай и посмотрел на меня. – Ну, давай, Лёха, «колись», чем не угодил властям.
Я прикурил очередную сигарету и поведал свою историю. На протяжении всего рассказа, реплики со стороны «Мокрого», типа «молодец», «вот это по-нашему», сыпались с завидной частотой. А когда я озвучил сумму в миллион рублей и четыреста тысяч долларов,