столько ошибок… И почему?! Стоило так меня мучить… что я маме скажу, а?
Маринка в полном отчаянии сотрясалась от рыданий, слезы буйным потоком заливали мою голую грудь. Наконец, она затихла, оторвалась от меня и попыталась вытереть лицо кончиком одеяла.
– Ну и ничего страшного, – попытался я ее успокоить. – Подумаешь… Что теперь поделаешь. Ну и черт с этим экзаменом, не расстраивайся…
– Хорошо тебе говорить! – обиженно оборвала меня Маринка. – Ты умный, школу с золотой медалью окончил. Тебе не понять моего горя. Что мне теперь мама скажет, – в отчаянии прошептала она, и слезы опять обильно потекли по ее щекам.
Я сокрушенно вздохнул, представив, что скажет ей мама, взял Маринку за руку и отвел на кухню; налил стакан воды с лимонным соком и попытался заставить ее выпить.
– Что ты со мной возишься, как с маленькой! – брыкалась она, пытаясь оттолкнуть стакан.
– А ты и есть маленькая, – ответил я, поднося стакан к ее губам и пытаясь насильно влить сок.
Маринка, хоть и невесело, но смеялась, борясь со мной. Вот так у нее всегда: слезы и смех вместе.
Наконец, она сдалась и выпила сок. Видимо, окончательно успокоившись, она сидела, грустно подпирая рукой голову и водя пальчиком по ободку стакана.
– Мама опять будет кричать, что у меня мозгов нет, что я лентяйка и, вообще, никудышная. Лучше бы я алгебру учила, а не по мальчикам бегала… – грустно сказала она. – Она меня не любит.
– Ну что ты. Мама желает тебе добра и очень любит, просто она немного строга и требовательна, ей же хочется, чтобы ее дети были счастливы…
– Андрей, не глупи, – перебила она мои успокаивающие речи. – Ты знаешь, что это не так. Не считай меня слепой и дурой: я все вижу и все понимаю, и в состоянии определить разницу между заботой и непомерной требовательностью. Она так и ищет повод, чтобы упрекнуть меня. Марина, это не так, то не этак, и что я ни делаю, все неправильно, все плохо.
Маринка всхлипнула, но подавила слезы. Я сочувствовал ей всей душой, потому что никого в жизни так не любил, как свою непутевую сестру. И она была права – порой мамины замечания были жесткими даже по самым пустяковым случаям; я представлял, во что выльется ее недовольство сегодня вечером, и я нашел выход.
– Слушай, Марин, пойдем сегодня вечером со мной в гости, я встречаюсь со старым другом, думаю, он не будет против твоего присутствия. У него такая жена замечательная, вы друг другу понравитесь. Ну как?..
Глазенки ее быстро забегали, слезы испарились, а на губах заиграла довольная улыбка. Она счастливо потрепала меня за ухо и радостно воскликнула:
– Конечно, пойду!
Я рассмеялся: ну вот опять, где твои слезы, сестра, где твой убитый вид и страдание?
– Та-а-к… – медленно протянула Маринка, и я понял, что пришел мой смертный час. – А где это ты вчера был и с кем?
– Ой, ну избавь меня от сцен, – шутливо отмахнулся я.
– А зачем тогда назначать одной девушке свидание, если уходишь с другой? – обличающее спросила она.
Господи! Лучше бы