бредёт по касательной
к той жизни, что могла бы быть:
событья, что были желательны,
образуют с реальными нить.
В каждом явленьи свой максимум
на минимум делится. Но
остаётся всё же от частного
деленья, что остаться должно;
что до конца не разделится;
как атом в физике что.
И этой сутью сокрытой нам,
пожалуй, стоит жить.
Санкт-Петербург
Интровертические выверты
1
Прислушался к душе. Как тихо…
Ни эха, ничего. И даже не скребут
коты. Но страшно мне. Такая дихо —
томия27 не слагается в понятие «уют».
Последних журавлей измученные клинья
(откуда появились в строчке журавли?)…
Трава вокруг и взоры к Литве
(ведь я же не поляк!), к страданиям земли
родной влекутся… стоп! Чужая песня.
Другой поэт, другие времена…
Пиши о том, что интересно,
о том, чем душенька твоя (твоя!) больна.
2
Прислушался к душе. Как шумно:
бесплодных мыслей, фраз, поступков толчея
гремит над ней, благоразумной,
и гонит вниз, к подвалам бытия.
Себя не слышу. Голос мой негромок.
Кричать не смею высшего внутри.
Но как уйти из душных мне потёмок?
Как слух потерянный мне снова обрести?
Остановись, мгновенье! В каплях мутных
так трудно уловить чудовищный поток.
Но в нём мелькает поминутно
(вглядись, вглядись внимательнее!) Бог.
Санкт-Петербург
«Забыть про всё – писать. Стараться…»
Забыть про всё – писать. Стараться
и в этот раз влезть на вершину,
с которой дважды я срывался
лавиной.
Да, да, – достать чернил. Но плакать
в начале песен февраля, —
что в небесах лягушке квакать.
Не стану я.
Прислушаться душой к аккордам
далёким, звукам вечных струн вновь, —
мне будет чем ответить ордам,
отрядам новых гуннов.
Санкт-Петербург
«…А день рожденья у меня в феврале…»
…А день рожденья у меня в феврале,
когда скрючены морозом мосты,
и когда больше всего на земле
самоубийств из-за отдалённости весны.
И вот теперь – подобный февраль.
За окном – ожидаемый век
с общим лицом, и – как ни жаль —
сегодня я – тридцатилетний человек.
Хлеб изгнанья я вовсе не ел,
не глядел на изнанку вершин.
Так и дожил, великовозрастный пострел,
до макушки с пучком седин.
Похвастаться нечем. Зато будет сыт
пушки бонапартовой ствол,
зато тропа, что к монументу бежит,
заросла б, если б я не прошёл.
Санкт-Петербург
«В стране