сложил в мешок бурдюк с каким-то отваром, провизию, проверил наточен ли его меч, где помимо удвоенной руны победы, вдоль дола блестело имя клинка: «К-О-Л-Ь-Г-Р-И-М». И спрятал его в ножны.
– Ты прежде не показывал мне свой меч, а почему такое имя, кто его сделал? – сонным голосом пролепетал Хродмар, потерев глаз.
– Откуда в тебе вдруг такая пылкость? Нашел топор и теперь все дозволено? – неожиданно сменил тему Ингольв.
– Ты о чем?
– Я сказал тебе, что отныне ты обязан держать себя в руках, а ты разговариваешь с отцом, как с равным, ты все еще Мертвый муж, напомню!
– А что мне прикажешь делать? Он же не отпустит меня!
Так говорил здоровый муж, Ингольв ушам свои не верил:
– Тебе сколько лет, чтоб спрашивать разрешения у родителей? Ты в своем уме? На худой конец мог бы собрать вещи и молча уйти. Своим пустословием ты никому лучше не сделал, ни себе, ни ему.
– Сидрок ждет?
Ингольв кивнул.
– Сперва забежим в мою кузницу, я без своих инструментов, как…
Неожиданно на пороге встал давно подготовившийся к отплытию Бранд.
– Забежишь в кузницу, там и останься, – пробасил он. – Ингольв может идти, куда захочет, а вот ты нет.
Раньше при виде отца, загородившего проход, Хродмар покорно понурил бы голову и мечтал бы только о том, чтобы тот поскорее ушел. Теперь все было иначе: кузнеца снова посетила необъяснимая яростная уверенность, которой ранее ему так не хватало. Взяв свой топор, он почувствовал себя воистину бесстрашным. В его голове звучали последние слова Ингольва – «нечего пустословить!» Поэтому, неверно их восприняв, Хродмар молча перекинул мешок через плечо и пошел прямо на отца с надеждой, что тот уйдет с дороги, но Бранд стоял скалой. Сын подошел вплотную к отцу, они грозно сверлили друг друга глазами.
– Так ты хочешь проститься с сыном?
Бранд опешил от подобной дерзости и заорал:
– Ты чего о себе возомнил, говнюк!!!?
За спиной оказались мать с сестрой. Они никогда не слышали, чтоб отец так кричал. В гневливом лице сына Сальбьёрг увидела другого человека, она никогда не думала, что от родного ребенка можно ожидать опасность. Мать почувствовала, как сейчас произойдет что-то нехорошее и взволнованно сказала:
– Бранд, отпусти его, пусть идет, пусть…
– Я даю вам слово, он вернется целым, – пообещал Ингольв.
– Верю тебе, но брать слово не хочу, – ответил Бранд.
На языке Ингольва вертелась речь, которая, возможно, помогла бы уладить конфликт, но в то же время он считал, уж что-то, а семейные дела – это слишком личное дело, поэтому предпочел остаться сторонним наблюдателем, кроме того, он, как и Бранд, не верил, что Хродмар способен чего-то сделать…
И тут он внезапно толкнул отца с такой силой, что тот камнем упал на землю. У каждого, кто был рядом в этот миг, сжалось горло от потрясения. Сальбьёрг подбежала к мужу, Лауга от испуга прижала руки к груди, а Ингольв решил вмешаться, принявшись удерживать неуемного брата. Бранд отдернул руку супруги со своего плеча и яро бросился на Хродмара, тот вырвался