стояли жаркие и однообразные. Работы навалом – паршивая должность у ЗКВ. Что ж мне так не везет? Взводный мутный, учебного класса своего нет, вместо него убогий встроенный шкафчик у входа в канцелярию, в котором хранится все взводное хозяйство. Андреев за старшину, и ему не до нас, в результате я за него, и на взвод нас всего двое. С утра до середины ночи занимаемся всякой бестолковой работой, вдвоем тяжко, да еще при таком командире. Весенний призыв, конечно, не страдает, как мы, от постоянного холода, бесконечной чистки снега и лыжных гонок, но у них свои прелести.
Утром батарея строится на зарядку. У бойца из третьего взвода такой объем икр, что ему не могут подобрать сапоги и он почти все лето проходит в тапочках. Потом ему где-то найдут пару кирзачей. Еле втиснувшись в голенища, он будет вынужден носить их гармонью, на дембельский манер, раздражая своим видом старослужащих.
Батарея вытягивается за ворота КПП. Отсутствие сугробов позволяет нам погонять духов по местной пересеченке. Я бегу позади взвода, пинками подгоняя отстающих. Гордые грузины после распределения по батареям и взводам очень быстро растворились в общей массе, превратившись в забитых нытиков. У меня во взводе их двое – жгучий брюнет Гоцадзе и классический, рыжий Якобидзе. Они страдают от незнания языка, не понимают команд и на зарядке затравленно вертят головой, копируя движения окружающих. В каждой воинской части есть своя «ебун-гора», была такая и у нас – длинная, крутая песчаная сопка. Вот колонна приближается к отрогам, звучит команда: «Вперед марш!»
Бойцы гусиным шагом ползут в сорокаградусный стометровый подъем. Рыхлый песок, проваливаясь, осыпается под сапогами, затрудняя движение, и я с удовольствием наблюдаю, как на золотистом грунте обездвиживаются первые гомо сапиенс. До верха добираются единицы, самые крепкие, пугая нас ужасными гримасами. Те, кто не смог, в качестве «поощрения» отжимаются до изнеможения. А по вечерам, после ужина, взвод строится на плацу, и после команды «смирно» мы с садистским удовольствием наблюдаем, как на беззащитную плоть с пронзительным писком пикируют голодные москиты, в громадных количествах обитающие в местных болотах. Они почти сплошняком облепляют открытые участки тела, заставляя бойцов корчить страшные рожи в попытках движением лицевых мышц облегчить свои страдания. Этот театр мимики приводит нас в неописуемый восторг, и мы, обмахиваясь ветками, периодически напоминаем актерам, что команды «вольно» не было, стараясь растянуть удовольствие подольше. На следующий день в не меньший восторг нас будут приводить распухшие духовские фасады.
В родной казарме очередное построение перед отбоем. Прошлая ночь была убита на оформление противогазов именными фанерными бирками, а сегодня утром Круглов дрючил меня за внешний вид бойцов, и я поклялся себе за ночь привести все 30 единиц личного состава в божеский вид, дабы умыть старлея на утреннем осмотре.
Ставлю духам задачу: форма постирана, поглажена, подворотнички белые, сапоги черные, бляха – зеркало. Контроль личный, по исполнении отбой. Опасения вызывает только