она выдернула ладонь из пальцев «жениха», смятенно пробормотала:
– Извини, извини, извини!.. Я сейчас… мне нужно кое-что ему сказать…
– Да иди, конечно, иди… – не скрывая недоумения, Петренко кивнул и задышал немного чаще…
Пристыженная Мария остановилась и сперва хотела погладить его по щеке, но сообразила, что такой жест уж точно будет выглядеть интимным авансом – и оправдаться за него будет намного сложнее… Она спрятала руки за спину, как школьница, и пролепетала:
– Только не волнуйся, Андрюш, ладно?.. Я сейчас… заодно поищу Антона, вдруг ему плохо.
– Машуль, ну что ты… со мной всё в порядке, иди… я в состоянии побыть без тебя несколько минут. – он светло и так искренне улыбнулся, а ей захотелось провалиться сквозь землю…
– Алло! – рявкнул Павел в трубку, едва оказавшись за пределами душной палаты.
– Паааашечка, привееет! Ты почему мне не перезваниваешь, а? Ты ж обещаааал… – смутно знакомый жеманный девичий голосок добавил ему головной боли, и Бердянский грубо спросил:
– А ты кто вообще такая?
– Как… ты разве не узнал меня сразу? Ну ты и свиньяяя…
– Да пошла ты… – даже не удосужившись уточнить имя настырной пассии, Павел нажал отбой и едва сдержался, чтобы не запустить аппаратом в стену. Темная злость поднималась из глубины и будила в нем жажду разрушения, слепую и свирепую… Он отчаянно цеплялся за остатки здравого смысла, лишь бы не слететь с тормозов, не сорваться в крик, не наделать каких-нибудь ужасных поступков, после которых останется только с моста в реку или в метро под поезд…
Нет, с моста он прыгать не будет… и с крыши тоже. Не сможет, слишком высоко. Значит, остаются рельсы.
Острая боль, тоска, душевная мука резанули его прямо по становой жиле, заставили прикусить до крови губу, дышать с присвистом, на каждом вдохе чувствовать свои ребра, как будто заново переломанные… Павел вновь ощутил себя разбитым, сломанным, как тогда, после падения на арену… Падения, которому предшествовало волшебное ощущение полета, свободы, окрылённости… пока собственные верные руки не предали его, пока трос страховки не соскочил с катушки…
– Павел! – Мария выбежала в коридор и, толком не закрыв дверь, с размаху налетела на Бердянского. – Господи, что с тобой?!
– Что со мной? Что со мной? И ты еще спрашиваешь! – он твёрдо отстранил ее от себя и заметался по коридору от стены к стене, сжимая ладонями виски – в каждом билось по церковному колоколу. К горлу подкатила волна желчи, пришлось с усилием сглотнуть, удержать ее внутри, несмотря на боль справа в подреберье.
– Пашенька, милый, любимый мой, успокойся! – Мария бегала за ним по коридору, тщетно пытаясь перехватить и остановить, чтобы взглянуть ему в лицо; только что она боялась, как бы у Андрея снова не начался приступ, если он разволнуется из-за отказа стать его невестой, но сейчас все померкло перед паническим