выскочили и устремились прямо на них две низенькие фигуры, агрессивно размахивая короткими руками. Гомеш не растерялся и прикончил одного из нападавших ловким ударом шпаги, а да Силва сразил второго, молодецки располовинив его алебардой. Когда снежный шквал поутих, они разглядели впереди еще пару сотен таких же нелепых созданий. По команде Гомеша, солдаты открыли огонь. Первые ряды врагов были сметены мушкетной картечью, а остальные при виде столь ужасных героев позорно оставили поле битвы и бросились наутек со всей прытью, на какую были способны их непропорционально короткие ноги. Победа португальского оружия была полной и сокрушительной. Осмотр вражеских трупов, однако, выявил некоторые странности. Оказалось, что обитатели здешних мест были не людьми в полном смысле этого слова, а чем-то непонятным – с птичьими головами, руками-ластами без намека на пальцы, и в плотно облегающей одежде или природной шкуре, черной на спине и белой спереди.
– Это не иначе как гипернотийцы, народ самого дальнего юга, как гиперборейцы на крайнем севере, – объяснил своим людям Гомеш, который когда-то давно полистал ученую книгу и с тех пор отменно разбирался в этнографии.
Погода между тем продолжала ухудшаться. Перспективы новых побед и богатой добычи быстро таяли при крепнущем морозе, так что было решено приостановить покорение страны и возвратиться в прибрежный лагерь. Обратный путь занял почти сутки; буран разыгрался вовсю, и закаленные воины чуть не насквозь промерзали в своих стальных кирасах и шлемах. Кое-кто – и в первую голову честолюбивый лейтенант да Силва – начал уже шепотом поговаривать о бездарности командора и его неумении ориентироваться на местности. Гомеш был с виду невозмутим, но по-настоящему успокоился лишь в тот момент, когда сквозь белую мглу до них донеслись человеческие голоса и звон корабельного колокола.
Двигаясь в направлении звуков, они прошли еще около ста шагов – и внезапно Гомеш остановился.
– Слушайте внимательно! – сказал он.
Все насторожились. Совсем близко хриплые мужские голоса исполнили нечто похожее на куплет песни. Можно было различить отдельные слова, но звучали они непривычно. В любом случае, это был не португальский язык. «Кастильцы», – догадался Гомеш и скомандовал:
– К бою!
И действительно, это были кастильские мореплаватели, занесенные сюда тем же длительным штормом и уже приступившие к официальной церемонии оккупации континента. Возглавлял их «вельми отважный и неудержимый дон Хуан Педроса, благородный идальго, швед на кастильской службе». Разумеется, Гомеш не мог безучастно смотреть на то, как враги прибирают к рукам исконно португальскую землю, и без промедления повел своих людей в атаку. Через четверть часа флаг со львами и башнями был втоптан в снег, а из числа наглых захватчиков уцелел только отважный дон Жуан Педроза, вдруг неудержимо захотевший –