не собирался. Так и ходил он в сюртуке, весной и летом, грустя оттого, что цилиндр, валявшийся среди немногочисленных школьных костюмов, отдать ему в личное пользование наотрез отказались.
Получив бумажное свидетельство того, что одиннадцать лет жизни были потрачены почти впустую, он вместе с парой панков из параллельного класса, решивших, что родительским деньгам можно найти лучшее применение, чем танцы под Верку Сердючку под присмотром классного руководителя, отправился пьянствовать в Ириновский лесопарк. Там вскоре один из товарищей, будучи еще до начала мероприятия в раскладном состоянии, потерялся, а второй, решив, что на празднике жизни не хватает женщин, пошел кадрить компанию припозднившихся нетрезвых девиц и тоже не вернулся. В результате Федор, побродив по сумрачно-туманному лесу, отправился в одиночестве гулять по городу. Он позвонил Кире, надеясь, что та, как всегда, быстро отреагирует и приедет, но она оказалась на даче. В конце концов ему ничего не оставалось, как к трем часам ночи вернуться домой. Однако и это было не лучшей идеей, так как папа был не один, а с дамой сердца.
Родители Федора были в разводе очень давно. Это случилось тогда, когда у бабушки по маминой линии обнаружили рак, и мама была вынуждена покинуть Петербург, где она жила у мужа, вернуться в родной Петрозаводск, чтобы ухаживать за умирающей. Федин папа поначалу честно пытался ездить к ней из Питера каждые выходные, но однажды в поезде Петрозаводск—Петербург разговорился с обаятельной молодой женщиной, которая вскоре стала его второй женой. Федору тогда было около пяти лет. Жизнь довольно сильно изменилась с тех пор. Затем так сложилось, что лето он проводил в Петербурге с отцом, остальное время – с мамой и отчимом в Петрозаводске. Но год тому назад отец развелся со второй супругой, и Федор понял, что обратно к маман не поедет. Незачем. Думал, на этом его кочевья закончатся, но не тут-то было. Просто теперь все перевернулось вверх дном: большую часть времени он жил в Петербурге, а на каникулы ездил в Петрозаводск.
Оказавшись дома не в самый удачный момент и увидев то, что не следовало видеть, он, будучи в прескверном настроении, демонстративно громко хлопнул дверью и отправился догуливать раннее утро, рассчитывая на то, что гостья оценит ситуацию и уйдет, не задерживаясь.
Подобно Федору, Кира, в день, когда должны были состояться выпускной и вручение аттестатов, даже не думала к этому событию готовиться. Она собиралась с утра, на первой электричке, ехать в город с дачи, где вместе с ее собакой и кошкой оставалась Екатерина Георгиевна.
– Что привезти из града Петрова? – спросила, уже завязывая кеды, Кира.
– Себя, в первую очередь, а то я тут с ума сойду с соседями-дегенератами. Сил нет их поганый шансон слушать, – ответила подруга после паузы и загадочно улыбнулась. – А еще ништяков, конечно. И печеньку-амброзию. И шампанского. Будем праздновать свободу – одиннадцать