хватит, – чужой голос прозвучал безликим эхом в глубоком колодце. – Ставьте метки.
И рядом с каждым углом дома появились высокие тонкие столбики, размечая землю под строительство новой улицы.
…И меня вышвырнуло обратно в пещеру.
Я жадно хватанула ртом воздух.
Пёс сидел напротив меня, склонив голову набок, а рядом с ним таращила испуганные глазищи Вёртка.
Я слабо улыбнулась верной подруге и хрипло сказала:
– Морок. Всё-таки это знойный морок.
Да, иное обозначение домов – тут камень-дом, там камень-угол. Да, иное место – тут под землёй, там на земле. Да, иная цель чар… Но чары-то те же самые. А как Зной вывел морок из-под земли, и было ли основой хоть что-то настоящее – хоть пара домов для верности вместо огромного города, где бы народ ночевал?..
– Неужели и на вас это подействовало? – я села на пятки и посмотрела на пса. – Вы, безлетные, наверняка не раз проезжали Сердце. Ладно, люди… А вы? Неужели и вы не распознали обман?
Пёс задумчиво прищурился, встал, махнул хвостом и скрылся за ближайшим столбом. И понимай это, как хочешь.
– Ось, а подойди! – раздалось оттуда же. – Я кое-что нашёл!
Я осторожно встала, держась за стену. После погружения слегка мутило, но память услужливо подсказала, что это скоро пройдёт. И я неторопливо побрела на голос Зима, мысленно вернувшись к своему последнему маленькому открытию.
Значит, Шамир не просто так пихает мне в напарники хладнокровное.
Значит, я всё-таки смогу кое-чему обучить и кое-что подсказать.
Значит, надо вспомнить, что люди старой крови – это в первую очередь люди, а уже потом – старой крови. И, кроме двух рук, двух ног, головы и красной крови, у нас должно быть ещё что-то общее. Хотя пока я видела между нами бездну.
И, пожалуй, для начала Зиму надо показать именно её – разницу между нами. Чтобы он понял, какие ещё силы обитают на Шамире. Чтобы воочию увидел и безоговорочно поверил.
Дурнота наконец отпустила. Я облегчённо выдохнула, обошла столб и обнаружила Зима по пояс в яме. Шамир знает, зачем, но он раскрошил каменный пол у основания столба и теперь вдохновенно что-то там рассматривал.
– Давай сюда, – знающий махнул рукой. – Пёс посмотрел и промолчал, так, может, ты знаешь.
Да, как мы потеряли способность быть людьми и общаться с хладнокровными, так и безлетные, похоже, потеряли способность общаться с нами. И, вероятно, мы для них – то же самое, что и хладнокровные для нас. С той лишь разницей, что искр безлетные побаивались.
Я спрыгнула в яму, выпрямилась и сразу же заметила надпись. Косая вязь слов вилась по камню, будто грифелем на бумаге написанная – внятная, неторопливая, объясняющая. И это не чары, нет. Это записка. Снова подтверждающая то, что я увидела в колодце памяти.
– Ты зачем сюда полез-то? – я искоса глянула в нетерпеливо мнущегося Зима.
– Сам не знаю, – признался он. – Подсказало что-то.
Я медленно, оттягивая время, провела пальцем по словам, повторяя изгибы