припаркованный на обочине. Водитель тоже курил, разговаривая с кем-то по телефону и активно размахивая длинными ручищами. Значит, они не местные. У тех-то ручки коротки.
Парень стрелой пронесся мимо меня, не обратив никакого внимания. Только поравнявшись с машиной, он обернулся и крикнул:
– Решил здесь остаться, а? Тогда верни сигареты!
Я поспешно ринулся вслед за ним.
В салоне работал кондиционер, но даже он не спасал от жары, проникавшей сквозь опущенные стекла. Водитель курил без передышки, все время ругаясь с кем-то на другом конце провода.
– Не обращай на него внимания, он что-то вроде главного лаосского мафиози, весь в делах, даже во сне. – Парень сказал это с какой-то необъяснимой нежностью и посмотрел на здоровяка, одновременно пытающегося подкурить новую сигарету от той, что дотлевала у него в руке, и коленями управлять автомобилем. Я не был уверен в том, что это хорошая затея.
– Ян. А ты?
– Медведь.
– Тебе подходит. Путешествуешь?
– Что-то в этом роде.
– Рассказать что-нибудь увлекательное об этой прекрасной стране?
– Избавь, пожалуйста. Мне не интересно.
– Странный ты путешественник. – Ян прищурился и слегка наклонил голову влево, точно подыскивал удачный ракурс, чтобы сделать фотографию. – Едешь в какое-то конкретное место, или просто гоняешься за свежими эмоциями?
– Просто бегу от прошлого.
– Криминального? Впрочем, не отвечай. Что тебе дали эти поездки?
– Ненависть.
– И ничего больше? Я думал, люди, которые ездят автостопом, обретают нирвану, углубляются в культуру и жизнь других народностей, познают жизненную мудрость.
– Я просто ненавижу автобусы.
Ян хмыкнул и отвернулся, сделав вид, что изучает однообразный пейзаж, мелькавший за окном, хотя тот не менялся с тех пор, как я пересек границу с Вьетнамом, а мой попутчик, судя по всему, жил здесь, так что это была просто поза. Через какое-то время он нарушил молчание, прерываемое лишь выкриками водителя.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Раньше я был экологом, защищал права животных, боролся со свалками, и все такое.
– А сейчас?
– Я понял, что материальные ценности – преходящи, и важны только духовные богатства.
– Совсем другое дело. А говорил, что поездки дали тебе только ненависть.
– Я ненавижу материализм.
Разговор явно не клеился, но я ничего не мог с собой поделать. С чего вдруг этот парень вызвался мне помогать? Кто они такие, эти позитивные сектанты, пристающие к людям на трассах? Я закурил и закашлялся.
– Воды? – Спросил водитель, впервые положивший телефон на пассажирское сиденье, и рассматривавший меня в зеркало заднего вида. Он показался мне намного старше Яна, с начавшей проступать сединой, которая была ему к лицу. Я удивился тому, что такой красивый мужчина – глава мафии, но не стал ничего говорить, а просто кивнул. – Меня зовут