нежностью и шуточной жалобой:
– Нет, Умбра. Ты даже в засаде не смог бы просидеть тихо больше пяти минут. Ты вообще не умеешь сидеть на одном месте… Всегда радуюсь, когда он ведёт себя как обычный мальчишка. Но обычный мальчишка заберётся на дерево, упадёт с него и пойдёт себе дальше по своим делам, ну, поревёт, если совсем изнеженный. Обычный мальчишка с велосипедом не справится, расшибёт колено до крови, до мяса – тоже поплачет, сядет и покатит себе, хлюпая носом. А мой Умбра не обычный – набьёт шишку, вытечет из него хоть капля крови, и всё – погиб. Поэтому я дрожу над каждым его шагом, как будто он только научился ходить, как будто ещё несмышлёныш.
– Так бывает, если фамильяра изображает тот, у кого душа чёрная, – Астра выжимал из своего голоса всю жалость, на какую только был способен. – И фамильяр рождается болезненный или с каким-нибудь уродством.
– Не всегда, – ответила Агния. Она подняла подбородок, в её глазах отражалась печаль, и куда-то пропали расслабленность и огонёк. – Бывает так, что художник ещё не готов воображать, не опытен, но душа – чёрная она или не чёрная – просит творить. Хочешь, но не можешь. Ужасное чувство, не правда ли? – она неестественно рассмеялась.
Астра тоже рассмеялся и спросил:
– А кто изобразил Умбру?
– Прозвучит странно, но… неизвестно кто. Работы неизвестного художника. Обычно на левой стопе у фамильяра художник пишет своё имя и срок годности фамильяра. У Умбры есть только срок. Имя стёрто. У меня не было сильфий, чтобы сделать фамильяра на заказ, по придуманному мной образу, поэтому я взяла Умбриэля из приюта, задолго до того, как познакомилась с Репревом. Чтобы не было так одиноко.
– А с Репревом вы?.. – рубанул Астра, смекнув, что если не спросит сейчас, то не спросит уже никогда, и понадеявшись, что Агния поймёт суть вопроса и подробно объяснять не придётся. Агния поняла.
– Мы живём вместе, – сказала она, натянуто улыбнувшись и ничего не добавив. Астра остался доволен и таким ответом. Да нет, он остался не просто доволен, он воспарил духом! – Мы с Умброй быстро поладили, – вернулась к предыдущему разговору Агния. – Нашли общий язык, он привык ко мне, я – к нему. Помимо гемофилии, есть у Умбриэля ещё один порок – он не растёт. Как взяла его два года назад к себе семилеткой, так он семилеткой и остался, – вздохнула она, усмехнувшись. – А пока нет Репрева, хочу тебя кое о чём предупредить. О его лапе. Видел, какая она у Репрева?
– Нет, не видел, – пожал плечами Астра, не понимая, о чём речь.
– И не увидишь! – сказала она и слегка наклонила голову вперёд, словно клюнула. – Если только внимательно-внимательно не приглядеться: правая задняя лапа у нашего Репрева немного отличается по окрасу от остального тела – она бледнее и шерсть не так лоснится. «Ну и что?» – спросишь ты. У нас у всех окрас разный, не однотонный, и лоснится тоже не у всех и не везде. Но не всё так просто. А вот слушай: когда Репрев был маленький, пробрался он с друзьями в Зелёный коридор. Был у них один приятель, старше их всех,