вопросительно посмотрел на студента, но Николай отрицательно покачал головой. Тогда Василий протянул фляжку Потапычу. Старик провел ладонью по усам и бороде, взял фляжку и хрипло произнес:
– Благодарствую.
Затем, он сделал один большой глоток и поднеся рукав к носу сказал:
– О! Хороша настоечка! А позвольте узнать, на чем делаете?
– На корне калгана. Правду сказать, я не сам делаю, так как в этом деле не знаток.
– А кто же для тебя готовит такой бальзам?
– Да есть одна женщина, большая мастерица настойки делать.
– Хм, значит есть зазноба у тебя – и старик сипло засмеялся.
– Да нет, исключительно за этим, как ты его назвал бальзамом к ней захожу. Вот им-то в тайге от холода и всякой хвори спасаюсь. Ни разу не подвел.
– Да, такая вещь на ноги поставит быстро – улыбаясь сказал Потапыч, протягивая фляжку Семину.
– Вы в деревню ходили? – спросил охотник, убрав флягу за пазуху.
– Нет, мы как увидели этого горемыку, так и остановились – ответил старик.
– Ну тогда самое время сходить – сказал Василий, достав из саней свою винтовку.
Эту армейскую винтовку Мосина, Семин приобрел у одного знакомого, заплатив за нее тридцать рублей. Впрочем, возможность производить пять выстрелов подряд, и хороший бой, вполне оправдывали такие затраты.
– Потапыч, ты топор возьми – обернувшись, добавил он и твердым шагом пошел по занесённой снегом дороге ведущей в деревню.
Николай не горел желанием, осматривать брошенные жилища, но немного подумав, все-таки побрел вслед за своими попутчиками. Уже первые, показавшиеся дома выглядели сильно потрёпанными, а на некоторых, под весом снега проломилась крыша. Охотник уверенно пошел к хорошо сохранившейся, на фоне других, избе, стоявшей с правого края, в то время как Потапыч и Николай в нерешительности остановились при виде столь печальной картины. Семин поднялся на крыльцо дома и стал что-то осматривать на полу, потом резко обернулся и крикнул:
– Потапыч, ты бы подошел сюда.
Старый денщик подошел к входу в дом. Немного помедлив, он поднялся по ступенькам и остановился. Деревянный пол был покрыт пылью и занесенными сюда с улицы сухими листьями. Однако под всем этим четко проглядывались большие, бурые пятна. Дверь в дом была сломана, а около порога лежали какие-то скомканные тряпки. Старик медленно нагнулся чтобы лучше рассмотреть, но тут же выпрямился.
– Это же рука, человеческая, а там прядь волос – тихо, почти шепотом произнес он, указывая на тряпки.
– Да, длинные, седые. У бабки Михайловой тоже были длинные очень. Думаю, это то, что от нее осталось. Однако смотри, рука не оторвана, а как будто отрезана. Ровно так.
Потапыч вздрогнул от этих слов.
– Надо чтобы Коля не видел. Он впечатлительный – почти умоляюще сказал старик.
– Да, пожалуй, ты прав. Ладно, тут все ясно, хозяин дома видимо тоже не спасся.
Семин с Потапычем вышли из дома и здесь к ним подошел Николай.
– Погибли старики. Вероятно, стая