ей верой и правдой долгие годы, но куда там. Сидело, как влитое будто вторая кожа. А на него не наденешь же эту красоту нежную?! Она жалобно посмотрела на Елену. Как быть? Та только усмехнулась.
─ Что жалко расставаться со старьем? Выросла ты из платья прежнего, не по тебе оно.
─ Что же делать? Как быть, Премудрая? ─ тихо молвила Ника.
─ Ну, дорогуша, что в сказках делают? Волшебничают! Разводи огонь, наполняй котлы водой.
Они споро натаскали воды и вскоре над котлами начал подниматься парок. Елена в каждый из трех кинула по щепотке трав, плеснула настойки и выжидающе уставилась на Нику. Та боязливо передернулась, но всё же подошла ближе. Где-то в пятке шевельнулось сомнение. А в ушах уже звучала не раз слышанная песня: «Успокой себя, девочка. Отпусти на четыре стороны. Не стремись казаться иной, отвыкай от слова «несчастья».
Она закрыла глаза и с мыслью, что мечты должны быть либо безумными, либо нереальными, а иначе – это просто планы на завтра, погрузилась в горячую, пахнущую мятой, сосной и чем-то еще до боли знакомым и родным, воду. А через несколько минут уже прохаживалась павой в своем новом платье.
─ Покрасовалась и будет, ─ недовольно пробурчала Елена, ─ снимай, да в короб уложи. Сама спать ступай, завтра дел полно. Честь тебе оказываю, помощницей у меня будешь.
─ Елена Премудрая, мне бы домой вернуться, ─ испуганно залепетала Ника.
─ Хочешь остаться при своём мнении? Держи его при себе. Ишь какая, платье соорудила и бежать, ─ фыркнула Елена, ─ сказала, останешься, значит, так тому и быть, ─ и уже шёпотом добавила, ─ умная больно, не хочешь по-плохому, по-хорошему будет хуже.
Ночью Нике снился страшный сон, как закрыла её Елена в светёлке, шить заставила наряды разные, а они такие уродливые выходят. Проснулась под утро в слезах и к окошку. В какую сторону бежать не ведает, клубок пропал, а домой хочется.
И вновь откуда-то донеслась тихая песня: «Выходи за поля с границами в лучших платьях с яркой окраской. Успокой себя, девочка, шёпотом. И смотри на мир изнутри. Он ответит тебе звонким хохотом. В нем так много взаимной любви».
Ника натянула новое платье, вынула мелок, что подарила бабка и, не таясь, пошла очерчивать им круг окрест терема, нашёптывая пришедшие на ум слова: «Помощь есть, да не про твою, Елена честь!»
Обернулась вкруг себя и очутилась дома перед зеркалом. Зарастающая дырища на его поверхности быстро сковывала стекло, зыбкие волны пошли рябью и исчезли. Из ступора её вывел шорох. На подоконнике открытого окна переминалась с ноги на ногу сорока, держа в клюве красочную книгу: «Никины сказки».
Еремеево счастье
Еремей, призадумавшись, смотрел, как осенняя ночь вступала в свои полновластные права, укутывала село тёмным покрывалом, убаюкивала всё живое. Стар и млад погружались в сон. Тишина нависала над миром. Только берёза возле горотьбы дрожала и гнулась, разбрасывая вокруг золото осенней листвы,