взамен получив теплую морскую тельняшку, размеров на пять больше, чем надо и новые, тоже теплые кальсоны, с начесом.
Тельняшку Денис Никифорович сразу одел, а кальсоны постеснялся, одев поверх свой старый халат, карманы которого были набиты добычей.
– Я вижу, мальчик, тебе мое платье понравилось! Его распустят и свяжут тебе из него два свитера и штанишки к концу недели! – распорядилась женщина, жестом отправляя Дениса Никифоровича в палату.
И только Денис Никифорович встал, женщина, жестко сказала:
– Это подарок Гузаль Ахмедовны! Только назовешь мое имя, и любой байстрюк в нашем городе, станет тише воды и ниже травы! И ничего у тебя не отнимут! Хотя у вас в детдоме порядки очень строгие, но с Матвеевым я договорюсь!
– Еще раз огромное спасибо, ханум! – по-восточному поклонился Денис Никифорович, и только сделал первый шаг к двери, как женщина вынув из пачки еще одну папиросу, спросила:
– Поработать электриком у меня не хочешь? Плачу двести рублей в месяц и рабочую карточку! – пристально посмотрела на Дениса Никифоровича женщина.
– Но мне же совсем мало лет! – попробовал возразить Денис.
– Это мой вопрос! У меня на следующей неделе три операции и если я их провалю из – за какой —то электрики, то придется искать новое место работы! А при керосинках плохо видно операционное поле! А может и поменять место жительства на более холодное и негостеприимное! – зло мотнула головой женщина, и тут же продолжила:
– Ты к завтрашнему дню представь план обследования электрики больницы! – махнула рукой, женщина, отпуская Дениса Никифоровича из кабинета.
Добравшись до своей палаты, Денис не узнал своей койки.
Она была застелена чистым, не новым, но очень приличным и не застиранным бельем, а сверху лежало аккуратно расправленное новое толстое шерстяное одеяло, в желтом пододеяльнике.
– В такую кровать, грех таким грязным как я, ложиться! – громко заявил Денис, ища глазами какую-нибудь емкость, в которой можно было бы согреть воду.
Рядом с дверью обнаружились две двухлитровые кружки, сделанные из оцинкованного металла и оцинкованное, же, не первой свежести ведро и темно-зеленый, медный таз.
Ведро для испражнений, по-прежнему, стояло в темном углу.
– Вот если бы у нас был кипяток, как в первой и третьих палатах, для партийных и советских работников, так я бы чай сделал! – мечтательно заявил Угреватый, вынимая из своего пакета маленький фарфоровый чайник, расписанный синими полосами.
– Можно попробовать сделать кипятильник из двух бритвенных лезвий, – предложил Денис Никифорович, вынимая из кармана халата первый кусок электрического провода с вилкой.
– Лезвия я тебе дам! – моментально заинтересовался Блатной, вынимая из тумбочки пачку лезвий «Балтика».
– Лезвия какие нужны: старые или новые? – уточнил Блатной, держа пачку лезвий на ладони.
– Все равно! Только еще спички нужны! -потребовал Денис Никифорович, делая вид, что не замечает, с какой ненавистью Угреватый смотрит на него.
– Давай принеси ведро воды! – приказал Блатной,