он пока не определился. Инициировала их роман Света. Он пока сопротивлялся, но с каждым днем все более вяло и неактивно. И в пятницу, к примеру, они договорились созвониться и сходить куда-нибудь.
Сегодня был вторник.
– Да! – рявкнул он в трубку, намеренно показывая, что раздражен восьмым за вечер звонком.
– Егор… Егор, это я…
Знакомый голос с легкой хрипотцой, который, он искренне надеялся, больше никогда не услышит, прошил его мозг огненной строчкой. В желудке сделалось пусто и холодно, во рту сухо и горько. А сердце – вероломный предатель – тут же восторженно заметалось.
Она позвонила?! Что-то не так с ее безоблачным счастьем?! В чем-то подвел ее любимый?! Не выдержал проверки, не выдержал сравнения с ним – с Егором?!
– Егор?! – поднялась интонация до тревожного вопроса. – Это ты?
– Да, – ответил он, стараясь, чтобы голос не дрожал и не сипел. – Это я, Лена.
– Господи, слава богу! – выдохнула она так, как могла только она одна выдыхать, когда радовалась, когда любила его. – Я уже подумала, что ошиблась номером. Звоню, звоню весь вечер. Никто не отвечает…
Она замолчала. Он должен был, наверное, сейчас спросить, как ее дела. Или что она хотела. Но он молчал. Он растерялся. Он не знал, как нужно вести себя, если она сейчас снова начнет свои штучки. Она была на них мастерицей, его бывшая девушка Лена, сбежавшая от него с его близким другом, почти что братом. Она могла заговорить сейчас его до обморока и уже к утру оказаться снова в его кровати.
А завтра…
А завтра могла снова сбежать от него с кем-нибудь еще! Ведь если звонит, значит, с Леней у нее ничего не вышло. Так? Тот не оправдал ее ожиданий. Оказался как раз таким, каким он был всегда – бестолковым, бесшабашным повесой. Лена увлеклась, но потом поняла и теперь жаждет вернуться к Егору – верному, надежному, стопроцентно любящему только ее и…
– Егор? Чего ты молчишь?! – с надрывом спросила Лена.
– Лена, это ты позвонила, не помнишь? Тебе, наверное, есть что мне сказать? – неожиданные слова, вырвавшиеся у него, так ему понравились, что он продолжил в том же духе: – Если есть, говори. Мне несколько неловко сейчас беседовать.
– Ты не один?! – догадливо ахнула Ленка. – Ух ты! Муратов… Ты… Ты быстро утешился!
Вообще-то прошло уже полгода, как его девушка и его друг сбежали. И эти шесть месяцев стали для него сущим кошмаром. Поначалу он не мог даже разговаривать. Почти все время молчал, раскрывая рот лишь на коротких совещаниях и при объяснениях с гибэдэдэшниками, когда те останавливали его за нарушения. А он в ту пору часто нарушал. Он даже в кафе и ресторанах молча тыкал пальцем в меню и согласно кивал.
Он почти не разговаривал. Не мог. Боялся, что завоет.
Он почти не думал тогда о себе и о ней, старательно забивая мозг всем подряд. К примеру, начал придумывать истории людей, поселившихся по соседству. Он боялся свихнуться, потому и не думал, и не анализировал. Боялся свихнуться от боли. Потом привык. Вернее, свыкся.
И тут она звонит!
– Лена,