за домашним гвалтом лишь суетливая семейка. Да в комнате Неизвестного по-прежнему было темно. Хотя непроницаемые шторы на окнах вздувались пузырем. Но это ведь не иначе как ветер, так?..
Глава 2
Старый дом был полон старых шорохов.
Она их все выучила наизусть за те три месяца, что вынуждена была тут жить. Она знала, как гремит оторвавшийся лист железа на ветру. Знала, как скребутся мыши под половицами. Знала, что именно Зинаида Васильевна ходит сейчас по общему коридору, на ощупь отыскивая дверь в общую уборную. Она была почти слепой, эта бедная старая женщина. Брошенная всеми на произвол судьбы, она отчаянно боролась за право жить на свободе, а не в интернате. Она не надоедала социальным службам, не просила помогать ей соцработникам. Она целыми днями не выходила из своей комнаты и, кажется, постепенно спивалась. Оле казалось, что она слышит запах гниющей плоти, и запах этот идет из комнаты Зинаиды Васильевны.
Она пыталась ей помогать, вызывалась ходить за покупками или убрать комнату. Женщина отказалась.
– Вон отсюда! – ткнула она грязным пальцем ей почти в глаз. – Убирайся!!!
Больше Оля попыток не предпринимала. Просто узнавала в шорохах старого дома ее шаркающую поступь, делала вывод, что женщина все еще жива и бить тревогу рано. И все.
Над Олей, на втором этаже, жил Всеволод Валентинович Агапов. Когда-то он был какой-то значимой фигурой. То ли знаменитым искусствоведом, то ли известным археологом. Она точно не знала. Могла лишь догадываться по его алчному интересу ко всему, что касалось раскопок и предметов старины, представляющих собой историческую ценность. Он мог часами говорить об этом, не заботясь вниманием слушателей.
Олю его рассказы утомляли. И если честно, она его считала немного чокнутым. Выживший из ума старик, считающий, что основную массу кладов на земле человечество еще не нашло. Но его медленная поступь над ее головой, как ни странно, действовала на нее успокаивающе.
Это было много лучше беготни четырех пар ног сумасшедшей семейки Зотовых, вознамерившихся, кажется, развалить старинный дом задолго до их переезда.
И куда лучше крадущихся шагов неизвестного жильца, которого никто из них ни разу не видел.
– Мне без разницы, кто живет рядом с нами, – брызгала слюной Зотова-старшая. – Лишь бы не докучал!
– Оленька, он маленький, тихий человек, зачем вам знать, кто он? – недоумевал Агапов. – Мы все скоро разъедемся по адресам и… и вы даже не вспомните, кто он! Вы и обо мне забудете! Ведь забудете, так, Оленька? Забудете? Признайтесь…
Признаваться в том, что она забудет всех на второй минуте, как она отсюда съедет, Ольге не хотелось. Она была хорошо воспитанной, поэтому вежливо улыбалась и бормотала:
– Ну что вы, Всеволод Валентинович. Как можно вас забыть?
Она хотела их всех забыть. Очень хотела. Как только она забудет их, она забудет, почему была вынуждена жить в старом дряхлом доме, полном старых шорохов, некоторые из которых ей казались жутковатыми. Крадущиеся