просто внезапно исчезла. Она никогда не упоминала родственников, и вдруг выясняется, что есть какая-то сестра из Сурбитона. Она договорилась, чтобы тело отвезли на кремацию в Лондон, и приехала сюда с мужем убраться в коттедже. Иногда лишь смерть способна напомнить людям, что у них есть семья. Отец Себастьян организовал очень хорошую службу в церкви. Мы все принимали участие. Отец Себастьян предложил мне прочесть отрывок из святого Павла, но я сказала, что лучше просто помолюсь. Не могу понять святого Павла, и все. Он мне кажется каким-то смутьяном. Вот были небольшие группы христиан, занимались своим делом и, в общем и целом, жили нормально. Не без проблем, конечно, у кого их нет. А потом вдруг неожиданно возникает святой Павел, и давай всем указывать, всех критиковать. Или рассылал им эти свои письма. Я, например, не хотела бы получить такое письмо, так и сказала отцу Себастьяну.
– И что он на это ответил?
– Сказал, что святой Павел был одним из великих религиозных гениев, и если бы не он, мы бы сейчас не были христианами. На что я сказала, что уж кем-то мы были бы, и спросила, кем, на его взгляд. Похоже, отец Себастьян не знал ответа. Сказал, что подумает. Даже если подумал, то мне не сообщил. Я, видите ли, поднимаю вопросы, которые не освещаются программой теологического факультета Кембриджа.
И эти вопросы, пришло на ум Дэлглишу после того, как, отказавшись от чая с тортом, он вышел из коттеджа, волновали не только миссис Пилбим.
Доктор Эмма Лавенхэм выехала из Кембриджа позже, чем хотела. Джайлз обедал в столовой и, пока она паковала чемоданы, трепался о вещах, которые, по его разумению, нужно было уладить до отъезда. Она нутром чувствовала, как он рад, что ее задерживает. Джайлз никогда не одобрял ее периодических трехдневных поездок с лекциями в колледж Святого Ансельма. В открытую он не возражал, скорее всего, понимая, что Эмма посчитает это непростительным вмешательством в личную жизнь. У Джайлза были более искусные способы проявлять свое отношение к деятельности, которая проходила без его участия и к тому же в заведении, к которому он, как атеист, не испытывал особого уважения. Но пожаловаться на то, что страдает ее работа в Кембридже, он не мог.
Эмма опаздывала, и это значило, что ей не удастся избежать пробок – был вечер пятницы. Она задерживалась из раза в раз, поэтому обижалась на Джайлза за его тактику проволочек и была недовольна собой за то, что не сопротивляется более решительно. В конце прошлого семестра девушка начала понимать, что Джайлз становится собственником, требует больше времени и больше любви. Когда на горизонте замаячила перспектива возглавить кафедру одного университета на севере, он вдруг решил, что надо жениться: наверное, видел в этом подходящий способ увлечь ее за собой. Эмма знала: у него были собственные представления о том, что такое подходящая жена. И, к несчастью, она им, видимо, соответствовала… Ладно, хотя бы на следующие несколько дней надо выбросить это из головы, как и другие проблемы университетской жизни.
Еще три года назад Эмма обговорила условия работы в колледже. Как она поняла, отец