дотронуться, но убрала руку, будто боялась, что тело осыплется пеплом. Ее огонь померк, обращаясь в дым.
Признаю, зрелище заставило меня помедлить. Как и о всяком скитальце, о Кассе по прозвищу Печаль ходят свои легенды. На службе Империуму она была ответственной, вдумчивой, осторожной. На службе самой себе она требовала от своих мальчишек высочайшей чести – и отвечала им тем же.
Сбросить с себя ярмо Империума и уйти в скитальцы даром не проходит, это точно, однако увидеть Кассу столь отчаянной, столь взволнованной я как-то и не ожидала. Что же то имя из моего списка для нее означает, что она так за него бьется? Почему ради него она позабыла про благоразумие и логику?
И почему, несмотря на то, что ее огонь утих, я слышала, как песнь Госпожи нарастает?
– Если кто остался в живых, – крикнула Касса в пелену, – бегите! Если кто не сможет – мне жаль.
Что-то вспыхнуло сквозь завесу. Факел стал ярче.
– Но я не могу позволить ей уйти.
И горячее.
– Простите меня.
И охренеть как внушительнее.
Он взметнулся с единым оглушительным, разноголосым ревом: злым воем, что вырвался из глотки Кассы, рычанием огней, что вспыхнули к жизни песнью Госпожи, дикой, яростной. Звук затопил мои уши. А огонь – все остальное.
Я вскинула Какофонию, чтобы выстрелить, но было слишком поздно. Из тела Кассы хлынула громадная волна пламени, взрезав пар, изгнав белый туман чудовищным взрывом света и жара. Я рухнула на пол, ринулась прочь на четвереньках – ослепшая от вспышки, задыхаясь от сгорающего воздуха, сцепляя зубы от боли, когда на кожу падали угли и пепел.
Огонь вздымался вокруг меня, словно живое существо, его языки дергались, пытаясь попробовать на вкус всякую плоть, до которой могли дотянуться, мертвую или нет. Он гнался за мной, а я удирала, позабыв обо всем, кроме спасения. Однако за всеми этими гарью, дымом и бесконечным жаром я понятия не имела, куда направлялась.
Пока не наткнулась на обгоревший труп и кусок стали.
– Сэл.
Ее голос, раздавшись позади, был тих, шаги неспешны. Не спастись – ни от нее, ни от ее пламени, – и она это знала. И пусть я к ней не оборачивалась, я чувствовала в ее взгляде, направленном мне в спину, сожаление. Касса поняла руку.
Ее огонь вспыхнул.
– Все могло быть иначе, – прошептала она.
– Ага, – отозвалась я.
Потянулась, обхватила пальцами эфес.
– Не могло.
Раскаленный докрасна металл обжигал сквозь кожаную перчатку, но ничего страшного. Не худшая боль, которую мне доводилось испытывать. Даже не худший ожог. Я удержала в голове звук голоса Кассы, направление, откуда он донесся, выдернула меч из руки трупа и рывком развернулась. Клинок запел, высекая в воздухе дугу.
Раздался мясистый звук удара.
Шипение влаги, брызнувшей на пол.
Разочарованный вздох тысячи магических огней – один за одним они обратились в дым и угасающие угли.
И там, посреди почерневших руин, стояла Касса Печаль, истекая кровью