решительно взметнулся над собравшейся вокруг толпой. Капюшон, украшенный охваченным пламенем единственным глазом, был низко опущен.
Глянешь – назовешь ее странной.
Пока не увидишь пустые провалы на месте глаз – и горящие в них тусклые огни.
Тогда, думаю, ты назовешь ее чем похуже. Если сумеешь перестать орать.
Незрячие Сестры производят на людей именно такое впечатление.
– Видящий Бог судит вас и все ваши гедонистические порядки! – возопила она перед небольшой внимательной толпой. – Он видит вашу роскошь! Он видит вашу гордость! Он востребует все это, прежде чем дарует отсрочку! Ваш мир погибнет в пламени! Очищающая чистота пронесется по земле, и вы возрыдаете над пеплом, оставшимся после!
– Ты глаза вытаращила.
Я перевела взгляд и увидела, что Джеро сияет улыбкой.
– Не могу представить, что женщина, о которой сложена песня про случай, когда она выиграла состязание по выпивке, по стрельбе и по езде верхом, да и все это в один день, никогда не видела проповедника из Обители.
– «Баллада о двух сотнях пива» стала классикой в некоторых краях, неуч, – отбрила я. И снова посмотрела на Сестру. – Я видела обительщиков, сражалась с ними, и они меня даже как-то чуть не прикончили. Я не ожидала увидеть ее здесь такой… такой…
– Не оплеванной? – хмыкнул Джеро. – Они начали внедряться несколько месяцев назад и заняли дома, разрушенные во время войны. Стражи называют их Обителью-младшей. Верхи Терассуса сочли сие достаточно очаровательно эксцентричным, чтобы позволить им остаться.
«Эксцентричный» – странное слово для «склонных разрывать неверующих на части в приступе фанатичной ярости под наркотой», но что я там, на хрен, понимаю? Всего-то видела, как они убили шесть-семь сотен людей в беспорядочной оргии кровопролития. Куда уж мне судить.
И едва ли я одна так считала. Толпа вокруг проповедующей Сестры была столь мала, что можно убедить себя, будто это нормальные люди проявляют нормальное любопытство.
Если не смотреть им в глаза, по крайней мере. Увидь ты то же, что и я – пустоту, голод, отчаянную восторженность, исходящую от людей, которые познали столько страданий, что даже самое сдвинутое дерьмо обретает смысл, лишь бы оно обещало положить этому конец…
Ну, может, тогда тебя происходящее тоже бы взволновало.
– Мы недалеко от границы с Обителью, – продолжил Джеро, определенно не разделяя мою тревогу. – Так что их ты найдешь по всей Долине.
– Верно, однако я ожидала увидеть их в холмах, лесах или где там еще вы разрешаете водиться религиозным фанатикам, которые выколупывают себе глаза. – Я поморщилась, и мы свернули за угол. – А не в приличных городах.
– И не увидишь. До тех пор, пока они здесь внизу, простолюдины больше беспокоятся о фанатиках Видящего Бога, чем думают о богатых дураках, которые сюда их запихнули, имперцев Терассуса все устраивает.
– Но ты только что сказал, что обительщики не заходят в приличные города.
– И