в конце концов им удалось водрузить его на стол, Франкомб стонал от ярости и унижения. Штаны и белье с него сняли. Мэтью Аллен дрожащей рукой вытер пот со лба.
– Итак, мистер Франкомб. Вы знаете, что ваши страхи не имеют под собой никаких оснований, все это попросту вздор. Нам всем необходимо избавляться от отходов своей жизнедеятельности. И все мы так и поступаем, а леса не умирают, и города целы и невредимы.
– О, в самом деле? – внезапно обрадовался Франкомб. – В самом деле?
– Ваши испражнения ничуть не более вредоносны, чем у любого другого человека. Это, знаете ли, не грех. Ничуть. Вы здесь вообще ни при чем. Это побочный продукт питания. Понимаете? Переваренная пища.
Франкомб затих, но вдруг, напрягшись что было сил, натянул ремни, которыми его привязали к столу. Он тянул, медленно выдыхая сквозь широко расставленные зубы, ремни скрипели, а Фултон размышлял, выдержат ли они в конечном счете или нет.
– Ну что же, давайте начнем, – пробормотал Аллен. Он держал клизму наготове, сжимая в одной руке трубку, а в другой – баллон с теплой соленой водой. – Фултон, можешь выйти. Зрелище, знаешь ли, не из приятных.
Фултон поборол в себе минутную нерешительность и ответил:
– Я и не ожидал ничего приятного. К тому же когда-нибудь мне самому придется проделывать эти процедуры.
– Очень хорошо. Если ты остаешься, можешь мне помочь – помассируешь живот.
Наклонившись, Аллен воткнул наконечник клизмы в темное, извитое отверстие, ведущее в прямую кишку больного, и продвинул на несколько дюймов вглубь, определенно не обращая никакого внимания на мужское достоинство Франкомба, болтавшееся из стороны в сторону прямо у него перед носом.
Аллен начал вводить жидкость.
– А теперь, пожалуйста, начинай давить на живот сверху вниз. И посильнее!
Фултон выполнил приказание, нажав на то, что он принял за спрессованное дерьмо в утробе мистера Франкомба. Санитары стояли в стороне, сложив руки, и болтали.
Из мистера Франкомба хлынула теплая прозрачная жидкость.
– Сильнее, прошу тебя! – Аллен попытался перекричать стоны больного. – И вас тоже, мистер Франкомб. Попробуйте потужиться.
Мистер Франкомб пытался сопротивляться, но теплая вода, давление на живот и боль сделали свое дело: противостоять было более невозможно. И в скором времени доктор Аллен был вознагражден целой очередью газов, за которой последовал крохотный твердый кусочек кала, свернутый, точно раковина.
– Очень хорошо, – и он добавил еще воды из клизмы.
– Твою мать, – сказал мистер Франкомб. – Пердун. Старый пердун. Дерьмо собачье.
Показался еще один маленький кусочек кала, за ним – мощный залп, и еще. Кусочки становились все больше, достигая размера овечьих шариков.
– Хорошо, Фултон!
– Старый пердун! Ох!
Франкомб плакал от досады, а из его нутра на стол извергался нескончаемый поток дерьма. Аллен стоял рядом и продолжал сжимать в руках клизму, не боясь