неуверенно предложил Фултон, досадуя на отца за излишнюю суровость.
– Подержишь голову. Ну, или руку. Если ты только попытаешься взять его за ногу, он отбросит тебя в другой конец комнаты. Увы, мужчина он крупный и сильный.
Стоило им ступить через порог, как в ноздри ударила вонь, в точности как Фултону помнилось. Но всякий раз вонь оказывалась резче и мерзостнее, чем он ожидал. Тут и там слышался шум, но в просторном холле, над которым возвышались галерея и палаты, было только двое больных. Остальные сидели взаперти. Один из незапертых больных стоял на месте и тер лоб, который уже протер до лысины. Другая, женщина, устремилась им навстречу и, уставившись на Стокдейла, принялась задирать свое запачканное платье. Фултон глядел на нее в ужасе, но не мог отвести глаз. Однако прежде чем она успела задрать подол выше грязных, рыхлых колен, Стокдейл крепко ухватил ее за руки и вернул платье на место.
– Следует держать ее подальше от мужчин, раз она себя так ведет, – сказал Аллен.
Сондерс – санитар, который открыл им дверь, – извинился:
– Она себя так не вела. Думаю, дело в вас, доктор, или в вас, Уильям. Должно быть, она решила, что ее будут осматривать.
Тем временем женщина, пытавшаяся вырваться из рук Стокдейла, постепенно затихла.
– Я не хочу, – бормотала она, – не хочу…
– Вот и хорошо, – успокоил ей Аллен, – и не нужно.
– Отпустите ее, – сказал Сондерс, – с ней теперь все будет в порядке, небольшой приступ миновал.
Сондерс был невысок, силен и жизнерадостен, но внимание Фултона приковали его грубые, ловкие руки. У него были широкие кончики пальцев, толстые желтые ногти, а большие пальцы дважды сгибались под прямым углом и торчали параллельно ладоням. Глаза молодо глядели из складок дряблой кожи. Под одной из бровей притулились две бородавки, каждая размером с ягоду. Казалось, он вовсе не считает свою работу обузой. Обихаживая своих подопечных, мучимых страхом и болью, он улыбался и что-то напевал себе под нос.
– В одиннадцать тридцать, – сказал Сондерс, – мы выпустим поразмяться еще несколько человек. Эти двое ночью плохо спали, потому-то мы и вывели их сюда передохнуть. Но давайте начнем с мистера Франкомба. У его двери ждут двое моих ребят – набираются храбрости.
– Очень хорошо. Мы идем наверх?
Сондерс повел их по лестнице к палатам, двери которых выходили на галерею. Оттуда Фултон бросил взгляд на двух выпущенных на свободу больных, что копошились внизу, словно сонные мухи.
– Доброе утро, джентльмены, – поприветствовал Аллен ожидавших их санитаров.
Те, поздоровавшись, посторонились. Аллен взглянул через решетку на крупного мужчину с посеревшим лицом, который сидел, прислонившись к стене и держась за окаменевший живот.
– Доброе утро, мистер Франкомб! – прокричал Аллен сквозь решетку.
Тот скользнул по нему безжизненным взглядом и отвел глаза.
Мэтью Аллен повернулся к своей команде:
– Значит, так. Вы четверо заходите в палату,