Борисик, возбуждаясь, засмеялся. – «Зачем я морочу голову девушке, обладать которой не хочу и никогда не женюсь». Действительно, ну зачем?!
– Есть упоенье в бою … – Сверкнул глазами Дмитрий.
– А я говорю Лермонтов – экстрасенс! Кстати, у меня был фильм пятьдесят четвёртого года, где Печорина сыграл Вербицкий, так он потом покончил с собой – Печорина играть небезопасно. А был ещё спектакль «Княжна Мери», в нём Миронов играл Грушницкого, неудачно играл, я считаю. Вот в пятьдесят четвёртом году был Грушницкий так Грушницкий! Нет, Лермонтов фишку рубит! И поэт великий.
– Пушкин… – Тихо сказала Катя и принялась за другую косичку.
– Вообще великих раз-два и обчёлся!
– Да ты больше и не читал… – заметил Виталий. – Дим, пиво ещё есть?
– Я читал больше, чем ты!
– А толку?
Борисик нахмурился:
– Дурак, я понимаю, что Пушкин великий поэт, но он не канал на уровень Блока.
– Ну как же, – проснувшись в этот момент, грустно сказал Матвей, – а «Белеет парус одинокий»?
– Это Лермонтов! – Не замечая подвоха, исправил Борисик. – Так вот, лучше «Незнакомки» в русской поэзии ничего не написали!
Катя, смешно морщась, заткнула уши.
– Даже Мандельштам, которого я очень люблю, не написал, – продолжил Борисик, – и Набокова я люблю, но Блока ставлю выше. У Пушкина таких стихов, как у Блока, мало. У Пушкина я люблю только монолог председателя в «Пире во время чумы».
Виталий покачал головой:
– Борисик, я раньше очень любил Блока, а недавно купил книжку и отложил с сожалением – детский он, наивный.
– Великий поэт! – Упрямый Борисик надул губы. – Более пророческого и трагического не было в русской поэзии.
– Самые пророческие это Пушкин и Мандельштам! – Звонко хлопнула ладонью об стол Катя.
– Нет, вы только вникните: «Придёт России страшный год и будет кровь и кровь…»… – Не обратил на Катю внимания Борисик. – Как сказано?
– А Бунин?
– А Набоков?
– И Набоков тоже, – важно согласился Борисик, – я, Дима, в отличие от некоторых способен воспринимать разные вещи. А как он про русские берёзки написал! – Борисик мечтательно закрыл глаза. – Или вот, у Рубцова…
– Берёзы, берёзы… – Матвей быстро приходил в себя. – Я к берёзе неплохо отношусь, но это же сорное дерево, кроме склизкого подберёзовика там ничего не найдёшь.
– Кто о чём, а Матвей о грибах! – Фыркнула худенькая маленькая жена Борисика Лариса.
– Нет, скажите, кто из поэтов воспел хоть раз боровик или хороший крепкий подосиновик? Куда там, зацепились с берёзами! – В глазах Матвея запрыгали насмешливые искорки, и он потянулся к пиву. – Борисик, как с таким мириться?
Все замолчали.
Борисик посмотрел на часы.
– Пора ехать.
– Куда ты вечно торопишься? – С досадой спросила Лариса.
– Между прочим, у тебя ребёнок есть!
– Мы диспут не закончили… –