весьма броский: чёрные, как ночь, веки с очень длинными ресницами, помада на губах каштанового цвета, на левой щеке у каждой представительницы слабого пола художественная ажурная паутина, нанесённая, вероятнее всего, косметическим карандашом. Образ хищных, демонических лесбо-вумен природно сочетал в себе сексапильность и пошлую, грязную привлекательность. Очень утончённо и наглядно это подчёркивали их латексные, облегающие комбинезоны с расцветкой змеиной кожи.
– Пардон-муа, мадмуазели, – растерянно, на французском языке, извинился Калиновский перед женщинами. – Он посмотрел, с удивлением, на табличку, задумчиво хмыкнул себе под нос и добавил: – Какая-то произошла ошибка: гарсон случайно у меня оставил на столе это. – Сергей указал пальцем на табличку. – И я хотел… хотел её просто переставить на свободный столик, а он, оказывается, уже и занят. То есть, занят вами.
Горгоны язвительно захихикали, переглянулись, и та, что сидела к нему ближе – их столик был расположен с левой стороны от журналиста, – похлопывая кожаной плёточкой по своей ладони, ответила:
– Сиди спокойно, мальчик, и не суетись понапрасну! Наша кампания сегодня отдыхает не в полном составе… – Горгона очень игриво прикусила своими белоснежными зубками рукоятку плётки, развращённо, голодными глазами, посмотрела на журналиста и добавила:
– Тебя никто не попросит того… Расслабься фраерок!
Слова, сказанные лесбо-вумен в адрес журналиста, не на шутку его огорошили. «Ах, вы лысые, чаморные сучки! Я вас сейчас научу культуре! – вскипело в голове Калиновского. – Подойти бы сейчас к этим животным, поставить их в унизительную позу и отстегать плёткой по их голым грязным задницам так, чтобы аж умоляли со слезами на глазах о прощении».
Сергей решительно пересел за их стол, без приглашения, и дерзко произнёс:
– Скучаем, девочки, без мужской кампании?.. Праздник то только в разгаре?
– А ты, я вижу, уже в угаре! – ехидно ответила горгона с кожаной плёткой в руках.
– Ты любишь играть в детский каламбур или предпочитаешь более взрослые игры? – резво спросил свою визави Калиновский и демонстративно кинул взгляд на её садомазохистский инструмент.
Собеседница журналиста от ярости фыркнула:
– Ой-ой…
Она уже приготовилась сказать что-то очень непристойное в адрес журналиста, как её подруга деликатно толкнула в бок и взяла ситуацию в свои руки:
– Для начала, может, мы с тобой познакомимся, красавчик! Как тебя зовут? Чем занимаешься по жизни?
– Я знал, леди, что мы с вами найдём общий язык, – воспрянул духом журналист, – моё имя довольно простое и распространённое – Сергей.
– Очень приятно! – сказала горгона-забияка с кожаной плёточкой. – Меня – Лера. – И после короткой паузы, чтобы снять напряжение в разговоре, добавила: – Тоже весьма простое и скромное имя…
Горгона-дипломат