попытался было представить, что сейчас творится в голове у здоровяка, и не смог.
– С большим опытом. Надёжный. Знает, где появляются блуждающие водовороты, и знает, как прошмыгнуть между ними. Но он ни разу не ходил после заката.
– Зато ты ходил, – быстро сказал Хардов.
– Ходил, – деловито согласился Матвей.
И Фёдор не успевал удивляться перемене: вот только что здоровяк казался потрясённым, но теперь принял решение и уже спокойненько входит в права капитана, превращая подготовку к самому невероятному плаванию в набор обыденных действий.
– Полагаю, и ты не чурался ночи, – Матвей вдруг ему подмигнул, но не фамильярно, а с ещё большим уважением, – а, братишка?
– Я гид. – Хардов пожал плечами. – Но не все пути на канале для меня открыты. Нужен капитан.
И опять это смутное видение, это неопределённое, неопределяемое чувство посетило Фёдора. Наверное, единственное сравнение, что приходило на ум, будто кто-то в его голове листает книгу, извлекая на свет тайные страницы.
– Возьмите меня с собой, – вдруг попросил Фёдор. – Пожалуйста. Хоть матросом, хоть юнгой.
Оба взрослых человека в удивлении уставились на юношу, словно только что обнаружили его перед собой.
– Зачем ты мне? – первым нарушил молчание Хардов.
– Я много чего умею. – Фёдор попытался объясниться быстрее, почему-то ему казалось, что сейчас, в эту самую минуту может всё и решиться. – Готов делать любую работу. Мне ж после того, что случилось, тоже оставаться в Дубне…
– Ну да, – буркнул Матвей, – из-за него, в общем, вышла драка-то. Его ж, конечно, Дмитровская водная полиция, – последние три слова он нарочито растянул, – теперь искать будет. Как только ярмарка закончится. Чтоб людям праздник не портить – всё чистенько… Ненавижу их, понтов!
– Это плохо, – серьёзно сказал Хардов. – Ненависть – ненадёжный попутчик. – Затем он смерил юношу оценивающим взглядом. – Заработать решили, молодой человек? – Он усмехнулся, но глаза продолжали сканировать Фёдора. – Ведь я слышал, что у контрабанды…
При этих словах Матвей бросил быстрый взгляд на гида.
– …есть неписаный устав: все прошедшие сложный рейс получают равную долю, даже юнги. Если выживут, конечно. Только у капитана гонорар выше и зависит от ряда привходящих факторов.
– Мне нельзя здесь оставаться, – прямо сказал Фёдор, а потом, чуть смутившись, добавил: – Я всё равно к кому-нибудь наймусь. Или сбегу.
– Всё это не отвечает на вопрос: зачем ты мне? – Хардов всё так же пристально смотрел на Фёдора.
И Фёдор вдруг смог ответить на этот взгляд. Что-то внутри него, возможно, то, из смутного видения, возможно, что-то другое заставило его губы произнести со спокойной решимостью:
– Потому что вы гид.
Уже через мгновение Фёдор и сам бы не смог ответить, почему он так сказал. Однако лицо Хардова застыло. Взгляд серо-голубых глаз теперь ощупывал юношу с какой-то новой задумчивостью. Словно Фёдор своими словами только что попытался заставить его изменить своё мнение. О чём? О нём? Нет. Явно нет.