Они больно впивались в кожу, оставляя красные отметины и надежно удерживая на месте. Напрочь лишенная возможности двигаться, я оказалась практически распятой посреди барной комнаты. Дариус медленно обошел меня кругом, словно убеждаясь в крепости оков, а затем спросил:
– Афферентем Мира, зачем вы нарушили закон?
– Потому что ничего не знала о ваших законах, – злобно выплюнула я, бесстрашно глядя ему прямо в глаза.
Судья глубоко вздохнул и слегка прищурил глаза. Я тут же ощутила, как по телу пронесся разряд электрического тока. Боль была довольно сильной, но мимолетной, а потому не заслуживающей особенного внимания.
– Повторяю свой вопрос. Зачем вы нарушили закон? – снова спросил Дариус.
– Потому что это был младенец… – мой голос мимо воли слегка дрогнул.
Мужчина недовольно поджал губы, и я снова ощутила боль. На этот раз гораздо сильнее. Тысячи острых игл одновременно вонзились в позвонки и меня тут же выгнуло дугой. Все длилось едва ли несколько секунд, а затем прошло так же внезапно, как и появилось. В голове зашумело, а перед глазами все поплыло.
– Итак, – послышался терпеливый голос моего референдария.
– Пытки запрещены международной конвенцией еще в восемьдесят четвертом году, – напомнила я, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся силуэте Дариуса.
– Вы правы, – мне почудилось или на его лице и впрямь мелькнуло подобие улыбки? – Но в данном случае это не пытка, а наказание за ложь. Мира, зачем вы нарушили закон?
– Не могла отнять ребенка у матери, – выдавила я.
Послышался глубокий вздох, а затем разочарованный голос судьи:
– Что ж, это ваш выбор. Мы будем продолжать до тех пор, пока вы не прекратите лгать.
Я хотела было возразить, что сказала абсолютную правду, но не успела. Голову словно зажали стальные тиски. Они давили все сильнее и сильнее, до тех пор, пока в ушах не стал слышен только пульсирующий стук крови. На этот раз все продолжалось около десяти секунд, но мне они показались вечностью. Когда боль прекратилась, голова безвольно повисла вперед, и я ощутила тонкую горячую струйку, стекающую из носа. Не знала, что кровь может идти и после смерти.
– Надеюсь, на этот раз вы скажете правду, – спокойный, почти ласковый голос долетал до слуха с трудом, оставаясь где-то на периферии сознания. Казалось, что у судьи есть все время мира, которое он готов посвятить моим пыткам.
– Я сказала правду, – мой собственный голос был хриплым и еле слышным.
– Мира… – устало начал Дариус, но я его сразу перебила.
– Нет, послушайте. Мне всегда хотелось иметь детей, но у нас с мужем не получалось. А потом врачи сказали, что я бесплодна, – слова вместе со слезами хлынули из меня неудержимым потоком. – Как я могу отнять у другой то, о чем всю жизнь мечтала сама?!
– Наконец-то, – облегченно выдохнул он.
Серебряные нити, удерживающие мои руки и ноги, тут же рассыпались мелким сверкающим дождем и, неспособная удержаться самостоятельно,