Гаргантюа оставил Париж, чтобы поспешить на помощь родине, и как Гимнаст встретил неприятеля
В этот самый час Гаргантюа, на своей громадной кобыле выехавший из Парижа сразу по прочтении письма от отца, проехал уже мост Ноннэн; с ними были Понократ, Гимнаст и Эвдемон, которые, чтобы поспевать за ним, взяли почтовых лошадей. Остальной обоз, везущий его книги и философские приборы, шел обычной скоростью. Приехав в Парилье, Гаргантюа получил известие от арендатора Гугэ, что Пикрошоль укрепился в Ла-Рош-Клермо и послал капитана Трипе с большой армией атаковать леса Вед и Вогодри, и что посланные грабили все дворы вплоть до винодельни Бильяр и, чему было странно и трудно верить, творили насилия по всей стране. Гаргантюа был напуган этим и не знал, что говорить и что делать.
Но Понократ дал ему совет: отправиться к господину де-Вогийону, который был их другом и союзником с давнего времени, и у него получше осведомиться обо всех делах. Так немедленно они и сделали и нашли его в полной готовности помочь им. Он был того мнения, что хорошо бы послать кого-нибудь из своих людей разведать о положении в стране и состоянии неприятеля, и потом действовать согласно плану, соответствующему моменту. Гимнаст вызвался идти; но было решено, чтобы для лучшего успеха он взял с собой кого-нибудь, кто знал бы все дорожки и тропинки и реки в окрестностях. Поэтому он отправился с Преленганом, конюшим Вогийона, и они бесстрашно обследовали местность во всех направлениях. Гаргантюа тем временем отдохнул и подкрепил силы со своими людьми, велев дать меру овса его кобыле; это было семьдесят четыре мюйда[99] и три четверика.
Гимнаст, едучи со своим товарищем, встретил врагов, рассыпавшихся в беспорядке, грабивших и ворующих все, что могли. Заметив их издали, разбойники сбежались толпою, чтобы их почистить. Тогда Гимнаст закричал им:
– Господа, я – бедный дьявол, я прошу вас помиловать меня. У меня еще есть несколько экю; мы на них выпьем: это, как говорится, aurum potabile[100]; а лошадь мою продадим, чтобы оплатить мое счастливое прибытие; после этого считайте меня своим, потому что нет человека, который сумеет изловить, нашпиговать, изжарить, приготовить и, ей-богу, разрезать и приправить курочку, как я. За мой proficiat[101], пью за всех добрых товарищей!
Тут Гимнаст открыл свою железную бутыль и, запрокинув голову, изрядно выпил. Бездельники смотрели на него, разинув рот на целый фут и высунув язык, как борзые собаки, в ожидании выпить после него, но в эту минуту подбежал капитан Трипе – посмотреть, что здесь делается.
Гимнаст предложил ему свою бутыль, говоря:
– Нате, капитан, пейте смело; я уж попробовал: это вино из Ла-Фэ-Монжо.
– Как, – сказал Трипе, – этот мужлан потешается над нами! Кто ты такой?
– Я, – сказал Гимнаст, – просто бедный дьявол.
– А, – сказал Трипе, – раз ты бедный дьявол, то можно тебя пропустить, потому что всякий черт проходит повсюду безданно, беспошлинно; но необычно, чтобы бедные черти ездили на таких добрых конях. Поэтому, господин дьявол, сойдите