Нерона в её доме.
– О, боги! – закричал громовым голосом Отон, свирепо глядя на Иосифа. – Моя жена держит руки еврея! Где моя палка?!
Иосиф, продолжая стоять на коленах перед Поппеей, перевёл взгляд на патриция и негромко ответил:
– Твоя палка болтается у тебя между ног. Что ты хочешь с ней, сломанной, сделать? Показать людям?
Поппея озорно взвизгнула и, смеясь, сказала:
– Так вот почему ты, Отон, вчера хромал. А говорил, что, спасая жизнь Августа, остановил взбесившегося коня на скаку. – Её лицо стало холодным, она угрожающим голосом добавила: – Не смей сюда приходить.
– Но ты моя жена.
– Я дала тебе развод.
– Когда?! – воскликнул изумлённый Отон.
– Сегодня, по пути домой. Пошёл вон. И не утомляй мои глаза своей хромотой. Я не люблю калек.
Боясь, что Поппея могла накинуться на него с кулаками, Отон сдержал своё страстное желание сказать ей вслед, уводившей за собой Иосифа, что немедленно решил донести Нерону о человеке, который посмел ударить божественного Августа.
Страдая в душе от унижения мужского достоинства, оскорблённого холодной красавицей самолюбия, тяжело дыша, прищурясь, он в ярости смотрел на соперника, на неверную Поппею, цедил сквозь зубы, словно хрипел перед смертью:
– Ну, ладно… Дело этим не закончится…
Сцевин, совершив странные движения руками, похожими на магические пасы, нащупал вход, отошёл от стены, спросил друзей, облегчённо вздыхая:
– Что, она согласилась убить Нерона?
– Хм, – криво усмехнулся Отон, глядя на то, как раб закрывал за хозяйкой дверь дома. – Нужно что-то создать из этого.
Афраний с досадой плюнул себе под ноги. Он надеялся на Поппею. Несколько дней тому назад в зал сената вбежал запыхавшийся с тёмными кругами под глазами Нерон, потрясая над головой табличками. Отдышавшись, он начал читать свои стихи. Вначале все решили, что развратный донельзя герой поэмы – вымышленный. Но по чертам характера и поступкам вскоре стало понятно, что речь шла об Афрании Квинциане, о ближайшем друге Нерона, который превзошёл Нерона развратом и пьянством, и тем обозлил его. Несколько дней и ночей Нерон работал над поэмой. Сенаторы начали хохотать, указывая взглядами на Афрания. А потом они наградили Нерона шквалом аплодисментов. Афраний, качаясь из стороны в сторону, как пьяный, вышел из сената. Когда он вернулся домой, то, в ярости рыча и изрыгая проклятья, схватил тяжёлый молот и начал крушить мраморные статуи императора. А медную статую он превратил бешеными ударами молота в груду металла, долго сминая ту её часть, где была голова Нерона с милостивым, улыбающимся лицом. Потом собрал мраморные головы и аккуратно швырнул их лицом вниз в отхожее место. После чего он направился к сенатору Пизону и попросил его принять себя в ряды заговорщиков.
Другие заговорщики были не лучше Сцевина и Афрания.
Только сейчас, идя рядом с Поппеей, чувствуя,