жесткие глаза впились в самое Дашино сердце. Цепко, глубоко. Даша подспудно ощутила тревогу, будто скоро все изменится.
Не поворачиваясь, она прошептала одними губами:
– Люююб… Люба, кто это?
– Где? – вскинула голову подруга. Даша перехватила ее взгляд, чтобы показать, но когда обернулась снова, за столом никого не увидела.
– Вот тут… женщина сидела… грязная такая…
– Ушла может? Я не вижу никого.
– Нет, так быстро она не могла уйти. Показалось, наверное…
– Даш, ты себя хорошо чувствуешь? У тебя щеки красные. Ну-ка, дай лоб, – Любава поднялась со своего места и легко прикоснулась губами к пылающему Дашиному лбу, обдав сладкой волной духов.
– Да ты горишь! Ты заболела! Саш, пойдем проводим ее домой!
Даша поставила локти на стол, обхватила голову руками, потерла виски.
– Не, не надо, ребят. Я сама дойду.
– Точно дойдешь? Может, такси вызвать тебе?
– Не надо. Дойду, правда.
– Ну смотри. Напиши мне потом, как домой придешь.
– Напишу, – Даша попыталась улыбнуться, но вышло вымученно: голова разрывалась на части от накатившей боли, – спасибо, Саш. Возьми.
Даша протянула тетрадь. Черт с ним, с конспектом. Потом как-нибудь. Все равно сейчас сил нет дописывать.
Вышла на улицу. Снова троллейбус. Пока ждала, пошел дождь, мелкий. Села у окна, лбом к стеклу. По нему разводы от дождя, как акварель гениального творца. Или это от слез поплыла картинка?
Ревность… Что за глупое слово. Ревнуют своё к чужому. А он не её. И хватит уже думать об этом. Любава его достойна.
Утерла слезы, не хватало еще, чтобы мама видела. Переход через пустырь, направо, еще дальше, дворами – домой. Дом у реки, старая хрущевка. Их с матерью квартира на первом этаже.
Клацнул дверной замок о вспоровшие его нутро ключи. Тишина дома. Даша прикрыла за собой тихонько скрипнувшую дверь, нашарила рукой на стене выключатель в жирном грязном пятне. Сняла промокшие ботинки, повесила в узком коридорчике пальто. Два шага – и вот она уже стояла в арочном проеме проходной комнаты.
Там на пухлом разложенном диване спала мать. Комната напоминала островок советского уюта. Вдоль длинной стены старая полированная стенка, в ней за стеклянными дверцами – хрусталь. В углу у окна телевизор. И нигде ни пылинки. Даша на цыпочках прокралась мимо в свою спаленку, повесила сумку на стул.
В ее комнате все по-другому. Еще пять лет назад она стену над кроватью залепила постерами из журналов. Напротив шкаф, рядом стол с компьютером. Мама с отпускных купила его с рук. Кругом стопками были навалены диски, учебники, тетради, в бархатном мешочке висели наушники. «Да у тебя черт ногу сломит!» – все время ругалась мама. А из окна вид на речку. Летом гладь воды не разглядеть, она зашторена зеленым занавесом, а сейчас деревья почти сбросили свой желтый наряд и сквозь кружево веток проглядывает серое полотно Томи.
Даша в темноте прошла на кухню. Она могла бы ходить по дому с закрытыми глазами.