поздно, – засмеялся Джош. – Ты это уже произнесла и не можешь взять свои слова обратно. Мне нравится быть тем Брандо. Сейчас он какой-то толстый и сумасшедший, верно?
– Кое-что из этого, возможно, ждет и тебя.
– Очень смешно, – возмутился Джош. – А я собирался быть милым и сказать, кто, по моему мнению, должен сыграть тебя в твоем воображаемом фильме.
– Интересно. И кто же?
– Одри Хепберн.
Чарли продолжала краснеть. Ей говорили это раньше. Мэдди однажды сказала:
– Ты могла бы выглядеть как Одри, если бы захотела. У тебя такие широко распахнутые глаза, которые нравятся парням, нежные, как у оленя, крадущегося на цыпочках по лугу.
Чарли тогда ответила: «Олени не ходят на цыпочках». А Джошу теперь решила заявить: «Я удивлена, что ты знаешь, кто это такая».
– Зацени! – воскликнул он. – Я не полный болван. И да, правильным ответом было бы поблагодарить меня.
– Спасибо, – произнесла Чарли, чувствуя, как ее щеки снова заливает жар.
– Я собираюсь задать тебе личный вопрос, – предупредил Джош.
– Более личный, чем мое признание, что я вижу фильмы в своем сознании?
– Не настолько, – улыбнулся Джош. – Мне просто интересно, есть ли у тебя парень?
Чарли замерла, не зная, как реагировать. Джош явно флиртовал с ней, вероятно потому, что думает, будто она флиртовала с ним, хотя это вышло ненамеренно. Она не кокетлива, несмотря на то что ее учили лучшие. Мэрилин Монро. Лана Тернер. Лорен Бэколл.
Она знала: чтобы свистнуть, нужно просто сложить губы вместе и дунуть.
Она не понимала, почему кому-то хочется регулярно это пробовать.
Ее проблема, по словам Мэдди, заключалась в том, что она была одержима киношными мужчинами и при этом совершенно не знала, как вести себя с ними в реальном мире. Чарли соглашалась, что в этом есть доля правды. У нее подгибались колени при виде молодого Пола Ньюмана, но она оставалась холодна, встретив в реальной жизни кого-то, кто был хотя бы отдаленно так же красив.
Несмотря на неоспоримую химию, возникшую при знакомстве, ее первое официальное свидание с Робби получилось в лучшем случае неловким. Чарли изо всех сил старалась быть кем угодно, только не обычной странной собой, потому что считала, что это то, чего хочет Робби. Она попыталась сделать ему комплимент.
– Мне… хм… нравится рисунок твоей рубашки, – сказала она о надетой на нем простой полосатой рубашке-оксфорд и попыталась завязать светскую беседу. Через пятнадцать минут она сдалась.
– Кажется, мне пора? – сказала она, сформулировав это как вопрос, ища у него разрешения избавить их обоих от страданий.
Робби удивил ее, сказав:
– Пожалуйста, останься. Слушай, у меня тоже плохо получается.
В тот момент Чарли поняла, что, несмотря на свою привлекательную внешность, Робби столь же неуклюжий, как и она. Он болтал об уравнениях так же, как Чарли о фильмах. Он кротко улыбался и еще быстрее краснел. Его движения часто бывали нерешительными, словно он постоянно находился не в своей тарелке. Все эти качества оказались очень удобными. Робби был легок на подъем