приходилось играть до возвращения отчима.
В тот день она выбрала двор.
Но не успели наскучить качели и песочница, как неожиданно вернулась мама. Девочка запомнила ее грустные, полные любви глаза; усталый вид. Мама сказала, что у нее разболелся живот; она отпросилась с работы и собиралась пойти полежать. Таля пожелала ей хорошего отдыха, продолжив строить песочные замки. А через час, может, больше, девочку охватила тревога. Пришел необъяснимый страх, словно во двор забрело невидимое чудовище. Девочка заспешила в дом.
Мать лежала на диване, но на зов Талы не откликнулась. Это странное молчание испугало девочку так сильно, что она забралась в чулан и просидела там до возвращения отчима.
Он потом скажет падчерице, что у мамы лопнуло сердце.
…Вода в пруду была красного оттенка; пить ее Таля не отважилась, но слегка освежила лицо. Водоем похож на старый бассейн, округлый, десяти шагов в поперечнике. Рядом саманный, крытый камышом садовый домик, без окон, без двери, с давно небелеными стенами. Пока Таля приводила себя в порядок, ей показалось, что из домика доносится странный звук, то ли рычание, то ли храп или хрюканье.
Девочка вытерла лицо полотенцем, прислушалась.
Точно: «хр-р-р!.. хр-р-р!..»
Таля на цыпочках подкралась к оконному проему, заглянула внутрь. В полумраке комнаты, на старой, ржавой железной кровати, безмятежно похрапывая, спит мужчина. В глаза бросились элегантные гусарские усы под орлиным носом и старая военная форма – отчим таскал почти такую же. Девочка решила, что это один из разбойников, сидел в засаде и уснул. Она хотела незаметно уйти, но мужчина неожиданно открыл глаза и нацелил на нее маленький пистоль.
Увидев, что перед ним всего-навсего девочка, незнакомец вздохнул, опустил оружие и, протирая глаза, сел.
– Ты кто? – спросил он.
– Я здесь цветы собираю, – пролепетала Таля.
– Иди, девочка, домой. Нечего тебе здесь делать.
Мужчина зевнул, спрятал пистоль в карман.
– Хорошо! – Таля кивнула, отступила от окна.
Она отошла на безопасное расстояние, затем бросилась вглубь сада. Издали оглянулась – ее никто не преследовал.
Зато на дереве Пул встретил предостерегающим жестом, не дав сказать ни слова.
– Тише! – мальчик приложил палец к губам, кивнул в сторону двора.
Оттуда доносился собачий лай.
Дети выглянули из листвы; Диск лаял на сарай.
– Почуял чужого, – шепнул Пул и пояснил: – Правая дверь в подсобку; там я оставил Монгу.
Через секунду указанная дверь отворилась, и на порог вышел невысокого роста крепыш в матросских штанах и рубахе. Наголо бритая голова блестит в лучах утреннего солнца, как начищенная кастрюля. Глянув на небо, разбойник потянулся, сладко зевнул. Осматривая двор, покрутил головой из стороны в стороны; вернулся в сарай. Через минуту снова вышел; теперь за плечом болталась черная кобура. Не обращая внимания на рвущегося с цепи пса, крепыш пересек