и народу китайскому, и корейскому, и вьетнамскому, и индийскому, и многим другим народам с миролюбивой и неагрессивной ментальностью, но имеющей твёрдый стержень. Но далеко ни всем. А потому другие ценностные приоритеты, к примеру, не вступать в борьбу с врагом, а откупаться от опасности, подкупать других людей, а не вступать с ними в противоречия и конфликты, соглашаться со всем, но делать всё по-своему, или та же личная свобода, а там хоть трава не расти, для нас не могут быть первоочередными и доминирующими.
В природе тоже так: те же червяки любят собираться в единый живой клубок, в некий клуб по интересам, как это мы всегда наблюдаем в рыбацкой консервной банке из-под кильки в томате или из-под тушёнки, а тараканы, к великому нашему сожалению, всегда разбегаются по всей кухне, что не даёт возможности их прихлопнут разом. И только потому выживают и червяки, и тараканы.
А вот чего в моей жизни «до», и чего «после?» – этот вопрос для меня не был столь однозначен, и к нему я подхожу, пожалуй, только сейчас, когда я созрел мировоззренчески, и когда банальное человеческое предательство, о котором я расскажу в конце этого тома, допущенное по отношению ко мне со стороны молодёжи из потерянного поколения 90-х, для, которой слово предательство вообще не вошло в их прагматичный лексикон, вынудило меня искать для неё приличное оправдание. Ведь даже серийные убийцы – они ведь тоже люди, твари Божьи. А от церкви нам известно, что «для Бога все люди дороги одинаково». И хоть я и не Бог, но я допускаю, что и предательство может совершаться людьми из самых добрых побуждений или намерений, а то и от простодушия и добродушия. Например, если взрослый человек, не разбудил ребёнка в 4 утра на рыбалку и, к тому же, в дождь, в глазах ребёнка он выступил, как предатель, хотя и намерения у взрослого человека были самые, что ни наесть, добрыми и даже любовными.
Я допускаю, что, отправившись в плавание по горным рекам, и позабыв меня дома, на берегу, молодые люди исходили и из моих интересов, проявляя тем самым заботу обо мне, кому уже 74 года, а не только о себе. Но я, как и ребёнок, только с обратной стороны жизни, проявив гордыню, что по утверждению церкви – мать всех человеческих пороков, отнёс это к предательству. Ведь это та молодёжь, которая у нас есть, которую страна вырастила за 30 лет с момента её реформирования, и другой пока не и выросло. Но, всё же, уточню.
Моё мировоззрение созрело ни в политическом понимании этого слова, тут каким я был невеждой, таким и остался, и не в метафизическом, что свойственно красноречивым говорунам-романтикам, а в природном, физическом, то есть, в естестве, что выше любых других мировоззренческих форм или платформ. Ведь не политика породила природу, ни метафизика породила физику, а природа и физика породила людей, а те-политику и метафизику. А от того, что люди не видят и не понимают, как природа формирует политику людей, и уносит их сознание в трасцендентальность или трансцендентность,