сломанную руку к груди. Менд просто толкнул его в плечо. Мужчина отлетел к крыльцу и замер там, тяжело дыша, с ненавистью глядя на сына палача. Девушка попыталась оттащить Менда прочь, но он уже закончил. Им хватит.
Парень с трудом поднялся на ноги. Его лицо и руки покрывали волдыри от ожогов. Всхлипывая от боли и глядя на Менда как на бешеного пса, он кое-как затащил в дом дядю. Лязгнул дверной засов.
Девушка с силой толкнула сына палача в грудь. Безрезультатно. Её побледневшее лицо исказилось отвращением и гневом. Треск огня напомнил о горящих воспоминаниях, и, забыв про юношу, она начала кружить, выхватывая из пламени то одну, то другую вещь. Менд наклонился, собираясь растащить костёр, и прищурился от жара. Из рассыпавшегося в огне сундука девушка достала старую лоскутную куклу. Беспомощно посмотрела на неё и обернулась к юноше:
– Не трогай!
Менд выпрямился и пожал плечами. Ему не было дела до чужих воспоминаний. Сын палача лишь хотел загладить вину за произошедшее с новым егерем и его племянником.
– Теперь у меня новая жизнь, – дочь егеря бережно баюкала куклу, поглаживая её по растрёпанным соломенным волосам. – Я не буду цепляться за старую.
Сын палача взглянул на солнце, лениво плывущее в безоблачном небе. Скоро полдень. У него есть дела.
– Мне пора в город. Если старая жизнь снова напомнит о себе, заходи, – он развернулся и двинулся к сходящимся у края поляны деревьям.
– Я с тобой, – окликнула его девушка, до сих пор баюкавшая куклу. Менд не противился. Лучше ощущать рядом с собой живого человека, чем безмолвный лес. После полудня компанию ему составит лишь труп, болтающийся на верёвке.
***
Миновав предместья и ворота Молящегося, сын палача и его спутница вернулись в столицу. Город бурлил и возбуждённо шумел, будто река Эльтерея, которая пересекала его. Девушка молчала, иногда бросая угрюмые взгляды на массивную фигуру Менда.
Они уже покидали благополучные улицы Дома Службы, где располагались уходящие к небу башни лордов и леди Гербов и проходили через внутренние ворота к Дому Дыма, где должна была состояться казнь, когда на дороге началась суета: послышались крики и стук копыт, люди поспешно убирались с пути приближающегося кортежа. Казалось, даже вездесущий запах конской мочи и нечистот спешил укрыться от процессии.
– Лорд Гербов! – летел над головами радостный шёпот, а черты девушки заострились и похолодели. Золочёный паланкин плыл мимо, четверо всадников теснили с дороги нерасторопных зевак.
Внезапно в воздухе будто натянули невидимую нить. Согбенные носильщики остановились. Один из всадников, на алом плаще которого была изображена раскрытая ладонь в латной рукавице, сжимавшей синее пламя, наклонился к пологу. Кивнув невидимому собеседнику он, пришпорив коня, подъехал к Менду.
– Эй ты! Ты ведь палач из братства Погребения? Подойди, лорд