очень не терпелось, ожидание было невыносимо. Николаев взял два листа и сел за большой тяжелый стол. Принимал генерала он в просторном, отлично освещенном кабинете, главной частью которого был именно этот дубовый стол и два больших окна выходивших на Екатерининский канал. Удобные кресла, шкаф, и несколько книжных полок завершали рабочую обстановку.
Минут десять профессор молча, внимательно перечитывал и рассматривал лежащие перед ним листы.
– Очень интересно Григорий Григорьевич. Эти образцы почерка безусловно принадлежат одному человеку. Первый написан в подростковом возрасте, а второй уже взрослым мужчиной. Причем этот мужчина видимо пережил нелегкую молодость. Видите, как изменились поперечные штрихи. В детстве он был робким и нерешительным. Но перенесенные испытания видимо выработали в нем волю и уверенность в себе. Посмотрите какие резкие и твердые штрихи у него в зрелом возрасте. Но тем не менее мужчина либо болен, либо слаб физически, обычно взрослые сильнее надавливают на перо. Человек этот и в детстве был скрытным и уравновешенным об этом говорит небольшой наклон букв. А у него взрослого буквы вообще стали совершенно прямые. То есть это мужчина сильной воли, скрытный, очень рассудочный, нелегкой судьбы. Больше, пожалуй, ничего сказать не могу.
У Даниловича отлегло от сердца. Но все же?
– А что, если я вам скажу, что между написанием этих листов прошел всего месяц?
– Не может быть, это удивительно!
Николаев снова взял листы и стал в них всматриваться.
– Может быть этот молодой человек пережил какое-то страшное потрясение или серьезную болезнь?
– Нет, но он говорит, что специально изменил почерк, чтобы тот был более мужским и взрослым, что вы на это скажите?
– Есть люди с редкой способностью подделывать чужой почерк, они, конечно, могут так изменять свой. А сколько лет автору?
– Тринадцать.
– Так это образцы почерка наследника престола? Поздравляю ваш ученик очень необычный человек. А ведь по слухам он звезд с неба не хватает.
– В последнее время Николай Александрович очень переменился.
Григорий Григорьевич сидел на скамейке в Таврическом саду. Как же неделю назад он был близок к ужасной ошибке. Ведь если бы тогда император не прервал его, вполне бы мог доложить о своих подозрениях. И сейчас был бы уже в лечебнице. Старый маразматик. Как такая дикая мысль о подмене вообще могла прийти к нему в голову? Не мать ни отец ничего не заметили, и вообще никто. А он вообразил себе невесть что. Положительно, глупею с возрастом. Радоваться надо, что главный ученик так повзрослел, что у него обнаружились недюжинные способности и тяга к учебе. Да, и впечатление о переменах у него явно преувеличенное, видимо под влиянием идиотского подозрения. Вспомнился вчерашний разговор с учителем математики Евтушевским. Он спросил того не обладает ли царевич необычайными