пока ты меня не простишь, и не проси! – и отец мелкими шажками засеменил за дочерью. – Ползать буду по полу, лишь бы простила. Обещаю тебе, богом клянусь! Больше ни капли водки.
– Ну хорошо, хорошо, прощаю! Прекрати свои брюки пачкать, мы пол не мыли с прошлого четверга.
Отец молча поднялся, отряхнулся и присел на табуретку, где сидел до этого.
– Теперь всё будет по-другому, – потряс он перед лицом дочери грубым мозолистым пальцем, какие бывают у тех, кто много занимается физическим трудом. – Теперь я им всем покажу, чтоб знали…
– Кому покажешь?
– Тем, кто в меня не верил. Тебе покажу, матери твоей покажу, Аркадию с Семёнычем покажу!
– Как будто кому-то интересно мнение этих забулдыг… – пробормотала под нос Маша, засыпая заварку в чайник.
– Эх, дочь, как мы теперь заживём! У папки теперь всегда на кусок хлеба с маслом будет. И тебе не надо будет работать. Совсем. Учись не хочу!
Маше очень захотелось сказать отцу, что деньги у неё кончились на прошлой неделе, и сейчас она живёт на то, что ей прислал её парень, но девушка сдержалась. С трудом, но сдержалась.
– Опять не веришь, по глазам вижу. Прямо как твоя мать, смотришь, косишься. А вон чего, видела? – отец сунул руку в карман и достал оттуда… толстую пачку тысячерублёвых купюр. У Маши чуть глаз не выпал, когда она поняла, что деньги настоящие.
– Т-ты где это взял? Какой банк ты ограбил? – заикаясь, спросила она.
– Ну ты чё, доч, папку обижаешь? Я же прощения попросил как-никак. Ну какой там ограбил?! Говорю ж, аванс папке дали! Начальником устроился!
– Пап, с такой паузой в работе, как у тебя, в кресло начальника садятся только в сказках!
– А я говорю – заработал! И работать буду! – вдруг заорал отец, так что Маше показалось, он её сейчас стукнет. Рука-то у него тяжёлая. Хоть он её ни разу и не бил, но много раз показывал, как с лёгкостью гнёт всякие толстые железяки.
На какой-то миг на кухне повисла тишина.
– Вот тебе, на, держи. На квартиру, – отсчитав половину бумажек, отец сунул их дочери в ладони. – Посчитай.
– Зачем?
– Посчитай, кому говорят!
И Маша, привыкшая перебирать бумаги, быстро насчитала в отцовском подарке сорок тысяч рублей. Сорок.
– Что, не рада? – с обидой спросил отец, буравя дочь небесными буркалами.
– Я даже… У меня просто нет слов, – тяжело выдохнула Маша. – Спасибо, папа.
– Ну, ну, ну, не стоит благодарности, – заулыбался отец. Улыбка у него была замечательная. Даже несколько железных коронок на зубах не могли её испортить. – Иди ко мне.
Отец поднялся, протянул дочери руки, и Маша впервые за несколько лет обняла его. И даже не потому что он попросил, а потому что в тот миг ей самой этого больше всего захотелось.
– Соскучилась? А уж папка как соскучился, – проговорил с улыбкой отец. – Ну, где там твой чай?
– Чай? А, да, сейчас, сейчас… – И Маша принялась