что их нет рядом.
– Приложи к шкале палец, Кейт, вот так. А теперь смотри. Верхняя фаланга твоего большого пальца, отсюда досюда, – это примерно сто миль. Поняла? Теперь приложи палец к карте. Смотри. Тут чуть больше ста миль, видишь? Сто пятьдесят от силы. Я запросто смогу к тебе приезжать.
Он говорил, а смерч завывал все сильнее.
– Кто там? – спросила тетя Энни. – Кейт, кто это к нам идет?
– Мисс Каррингтон.
– А кто это, мисс Каррингтон?
– Моя учительница.
– А-а. – Тете Энни стало любопытно. – Совсем молоденькая, с виду и не скажешь, что учительница.
Мы сидели на веранде, чистили фасоль. Тетя Энни была из тех, кто считал работу лучшим лекарством от любого горя. Она пыталась меня разговорить. Удавалось ей это лучше, чем Мэтту, тот слишком меня щадил.
– Хорошая учительница? Нравится она тебе?
– Да.
– А чем нравится?
Я тупо молчала.
– Кейт? Чем тебе нравится мисс Каррингтон?
– Она добрая.
Дальнейших расспросов мне удалось избежать, потому что мисс Каррингтон была уже у порога.
– Здравствуйте! – Тетя Энни отодвинула корзину с фасолью и встала встретить гостью. – Вы, как я поняла, учительница Кейт. А я Энни Моррисон.
Они пожали друг другу руки, без теплоты. Тетя Энни предложила:
– Хотите чего-нибудь прохладительного? А может, чаю? Вы ведь издалека шли, от самого поселка?
– Да, – ответила мисс Каррингтон. – Спасибо. От чая не откажусь. Здравствуй, Кейт. Вижу, ты трудишься. – Она слабо улыбнулась, видно было, что ей не по себе. В те дни я вообще мало что замечала, но на это обратила внимание, настолько это было не в ее характере.
– Кейт, заваришь нам чаю? – попросила тетя Энни. – Возьми самый лучший сервиз, хорошо? Для мисс Каррингтон. – Она улыбнулась гостье: – Кейт чай заваривает лучше всех.
Я зашла в дом, поставила кипятить воду. Тишина в доме стояла необычайная. Бо была в детской, тетя Энни уложила ее там после обеда, Бо вначале вопила как резаная, а теперь, кажется, уснула.
Пока грелась вода, я влезла на стул, достала с верхней полки буфета мамин любимый заварочный чайник. Он был пузатый, гладкий, густого кремового цвета, а на боку ветка яблони с темно-зелеными листьями и двумя румяными яблочками. Яблоки были тисненые, так и круглились под пальцами. Был еще кувшинчик для сливок, сахарница с крышкой, шесть чашек с блюдцами и шесть небольших тарелок – все тоже с яблоками, и на весь сервиз ни единой щербинки. Тетя Энни говорила, что это свадебный подарок моим родителям от одной знакомой из Нью-Ричмонда, а когда я подрасту, он перейдет ко мне, но и сейчас можно его ставить на стол для самых дорогих гостей. Казалось бы, мне полагалось радоваться.
Я обдала чайник кипятком, заварила чай. Чайник поставила на самый красивый поднос, сверху накрыла стеганым чехлом. Рядом я пристроила две чашки с блюдцами, молоко, сахарницу и осторожно двинулась с подносом к выходу. Сквозь сетчатую дверь виднелись силуэты мисс Каррингтон и тети Энни.
– Вы уж не взыщите,