ты медиум, что ли? – воскликнул я.
– Почему это? – удивился он. – Тогда б я куда больше знал обо всём.
Он жевал какие-то печеньки. Хруст выдавал его с головой. Еда – любовь всей Энговой жизни. Я про это особо не говорил раньше, потому что вообще-то Энг беспокоится о своём весе и мне не хочется привлекать к теме лишнее внимание. Мне показалось, что мама стоит прямо за дверью, так что я понизил голос.
– Нужна твоя помощь, – прошептал я в трубку.
– Ты чего шепчешь? – спросил он.
– Потому что я сижу в туалете.
– Тьф-ф-фу! – простонал Энг. – Ты мешаешь мне есть.
– Энг, – взмолился я. – Ты должен мне помочь.
– Ты хочешь, чтобы я приехал и вызволил тебя из туалета?
– Бесючие стихи, – проговорил я, игнорируя его чавканье.
– И мне что с этим делать? – промямлил он сквозь печенье.
– Объяснить их.
– Я что, главный спец? Я ж не поэт.
– Ты был здесь, ну, то есть в школе, в тот день!
– И что? Я уже был здесь, когда появился на свет, но не помню об этом вообще ничего.
Спорить с подобной логикой бессмысленно, так что я и не стал спорить.
– Ты же говорил, что этот стих о Люси был хорошим, – я попробовал надавить на чувство вины.
– Не-а. Я сказал лишь, что он был о ком-то по имени Люси.
– Энг. Ты точно говорил, что там про безответную любовь.
– Да нет же. Я рассказал, что мы читали стихотворение о безответной любви, а потом ещё стихотворение о ком-то по имени Люси. Какое из них какое, не знаю. Было ещё третье, но о нём в моей памяти ни следа.
– Задница болит, – сказал я.
– Правда? По-моему, такой стих я бы точно запомнил.
Мне показалось, что Энг знает о поэзии не больше меня.
– Послушай. Приканчивай там своё печенье и сосредоточься. О чём было стихотворение про Люси?
– Да кто его знает.
– Напрягись! Это важно.
– Окей, – Энг громко сглотнул. – Я думаю, миссис Грей объясняла, что Вордсворт писал стих о природе любви или чего-то в этом духе. И он ещё с ума сходил по Люси, но она может быть вымыслом, он тупо её придумал как символ или чего-то такое.
Символ!
– Ты что, имеешь в виду, что её не существует? – В тот момент я потерял всякую веру в Вордсворта. Ну кто будет придумывать себе девушку, чтобы она была символом чего-то! В трубке снова раздалось жевание, Энг будто не осознавал всю важность ситуации, и мне хотелось его задушить. Может, он просто ничего не понял! – Чёрт возьми, Энг! – вскрикнул я. – Да помоги же мне!
Видимо, я и вправду громко выкрикнул эту фразу, потому что мама быстро поднялась по лестнице и принялась стучать в дверь. Я так испугался, что чуть не обмочился. Впрочем, проблемой бы это не было: я же сидел на унитазе – но всё-таки лучше держать свой мочевой пузырь под контролем, верно?
– Филип, у тебя всё в порядке? – спросила она через дверь. Голос у неё был встревоженный.
Ну серьёзно, а что со мной может произойти в туалете?
– Пусти меня, –