к нему. Конечно, видел, отвечала себе Варвара. Ей казалось, что этот гул голосов, наполняющий собой огромный зал, был только о них. Все говорили, обсуждали, восхищались, а обладательница прекрасных губ сидела за одним из столиков, откинувшись на спинку стула, и величественно принимала преподносимые ей дары. И он был среди дарителей.
Она встала, вышла из-за стола. Нет, она так ее не найдет, если будет сидеть и есть салат. Ее спрашивали все разом, спрашивали, хорошо ли она себя чувствует, случилось ли что. Она отмахнулась, да, да, все сразу.
Направилась к входу. Зал начинался с колонн и трех ступенек. Она поднялась. Смотрела сверху на гудяще-едящую массу.
– Как Полина? – раздался голос у самого уха.
Варвара вздрогнула. Не обернулась.
– Началось, – ответила она.
Варвара знала, что утрирует. Она ведь себя уже убедила, что оно и к лучшему. Что такой Полину не обидит, ведь сам обиженный. Но ей хотелось сообщить ему о чем-то важном, страшном, волнующем. Ей хотелось, чтобы ему казалось, что в ее жизни еще хоть что-то происходит.
– Что началось?
Она повернула голову, его подбородок почти касался ее плеча.
– Влюбилась.
Короткий смешок, а потом коснулся губами чуть выше уха. Даже не поцелуй. Но как надолго этого хватит!
***
Полина всегда приходила первой. Сидела на широком подоконнике, ждала, пока по одному начнут появляться одноклассники.
За окном было темно, и стекло от того казалось непроницаемо черным. Она изредка поглядывала на свое отражение. Она нравилась себе на черном.
Полина любила, когда уютно. Уют очень часто создавали полумрак и тишина. Она любила, к примеру, родительские собрания. Вечер, пустая школа, лампочки горят только в холле у входа и в коридоре, где немногочисленные ученики дожидаются своих родителей. За закрытой дверью далекие голоса, а если крикнуть самой, отзовется эхом.
Еще Полина очень любила сказку, которую мама когда-то читала ей перед сном. В ней одна ласточка, влюбившись по глупости в тростник, не улетела с остальными зимовать в Египет. Полина представляла себя той ласточкой, летящей в лучах заходящего солнца над пустыми гнездами, в которых еще недавно пищали птенцы, суетились их любящие родители. Рассекала крыльями воздух, который теперь был только ее. Впитывала тишину, которая ценна была тем, что еще вчера ее не было.
Полина всегда приходила первой. Но раньше, потому что так было уютно, а еще удобно – первый никогда не опаздывает. Теперь все было по-другому. Она надеялась, что он будет вторым, и тогда на черной глади оконного стекла они окажутся ненадолго вместе.
– Привет.
Но второй оказалась Алена. Она поздоровалась с Полиной на ходу, не поворачивая головы. Прошла к другому окну. Она была высокой, модной, красивой.
– Привет.
– Привет.
Это были Лешка и Глеб.
А потом, уже не здороваясь ни с кем, пришли двоечники Тарас и Артем. Но Артем не тот, с которым хотела отражаться Полина.
Потом Ангелина и Маша. Вообще, в классе