месте, то я бы ему даже позавидовал, – внезапно говорит Стёпка. – Ты представляешь, сколько всего можно сделать? Перед тобой неисследованная планета. Натворил делов, а завтра все уже забудут. Можно посетить все страны, изучить жизнь людей на планете.
– Если б ещё деньги на это иметь, – усмехаюсь я.
– Умный человек сможет несколько месяцев понаблюдать за банком, изучить каждый миллиметр, а потом утром ограбить, днём купить билет, вечером вылететь и в полночь быть в Америке. Ну и пусть, что у тебя утром все деньги исчезнут, ты своего добился.
– Да, но моего опарыша умным не назовёшь, – усмехаюсь я и гляжу на качели у изгороди, на которых любил качаться Андрюшка, когда мы приходили в гости к Стёпке.
– Так было до настоящего двадцать третьего июля. Зацикленность в одном дне быстро разовьёт его интеллект. Сам вспомни, как его изменили двадцать три пребывания в одном дне. Умно разговаривал?
– Как ботаник, – улыбаюсь я, и печаль вдруг толкает сердце.
– Ну вот. К тому же, в твоих руках бессмертие.
– Это неплохо, да, но мне кажется, что мелкий просыпается всё время в одной кровати, – отвечаю я. – Ну сам подумай, если его арестуют за ограбление банка, посадят за решётку. А утром всё вернётся на двадцать третье июля. Представь, как утром сокамерники удивятся. Откуда ни возьмись тут появляется новый мальчишка.
Стёпка какое-то время делает мелкие глотки колы, а потом говорит:
– Скорее всего, ты прав. Я бы это объяснил иначе. Постоянство пространства, вот как. Однозадачность матрицы пространства.
– Во! Точно! Я знаю слово матрица! – усмехаюсь я.
Стёпка выплёвывает смешок, приоткрывает один глаз и косится на меня.
– Не расстраивайся, – говорит он. – Главное, знать, что твой брат жив. А остальное… остальное – это лишь печаль от расставания.
– Да, – вздыхаю. – К тому же, остаются ещё подлые пять процентов.
Когда мы со Стёпкой расстаёмся, темнеет, а я стою на лужайке перед домом, оглядываюсь и говорю:
– Стёпка, а мы точно с тобой не психи?
Друг задумчиво заводит глаза, а потом говорит:
– До смерти мамы я бы сказал, что мы однозначно психи, но после её смерти, мне кажется, что вокруг всё неправильное. Я люблю думать логически, и раньше я знал, что такое смерть, и что ей не нужен пригласительный билет, но…
– Но одно дело знать, а другое – видеть её своими глазами, – перебиваю.
– Да, – кивает Стёпка. – Теперь мир кажется мне алогичным. Так что, моя теория – безобидная, по сравнению с ужасной жизнью.
Я задумываюсь.
– А знаешь, ты прав. Я даже готов отправиться в прошлое за своим братом. Я такой пустой, что не удивлюсь уже ничему и нисколько!
В тот вечер я ошибался.
****
Следующее утро будит меня настойчивым звонком в дверь. Я барахтаюсь в кровати словно черепашка, которую перевернули на спину. Иногда мне кажется, что во мне живёт злобный демон, преследующий единственную цель: запутать меня во