Почему этот мужчина? первый же, с кем я ее застала?» Главное было в том, чтобы он же стал и последним; она должна ее увезти. И мадам Папаконстанте не следует об этом знать, пока они не уберутся из Международной зоны.
Четверть часа спустя она вышла в коридор; там было серо от хилого света зари, пробивавшегося через бисерный полог из бара. Там она услышала, как ожесточенно спорят мадам Папаконстанте и Хадижа.
– Ты меня пустила в соседнюю же комнату! – орала Хадижа. – Ты знала, что она там! Ты хотела, чтоб она услышала!
– Я не виновата, что она проснулась! – яростно кричала мадам Папаконстанте. – Ты кто вообще такая, что на меня в моем собственном баре орешь!
Юнис подождала, рассчитывая, что мадам Папаконстанте пойдет дальше, скажет что-нибудь пожестче, но та держалась осторожно, очевидно не желая слишком провоцировать девушку: та приносила заведению деньги.
Юнис тихонько прошла по коридору и вышла в бар, помаргивая. Ее трость лежала на столике. Те двое умолкли и посмотрели на нее. Она взяла палку, повернулась к ним. «Выпивку всем», – вспомнила она.
– Три двойных джина, – сказала она мадам Папаконстанте, которая без единого слова зашла за стойку и налила. – Бери, – сказала она Хадиже, протягивая ей один стакан. Не отрывая взгляда от Юнис, та повиновалась. – Пей.
Хадижа выпила, в конце поперхнувшись.
Мадам Папаконстанте помедлила и выпила свой, по-прежнему ничего не говоря.
Юнис положила пятьсот песет на стойку и сказала:
– Bonne nuit, madame. – А Хадиже: – Ven.
Мадам Папаконстанте постояла, глядя им вслед, пока они медленно шли по улочке. Из дверного проема напротив выползла большая бурая крыса и стала пробираться вдоль канавы в другую сторону, по пути останавливаясь попробовать куски отходов. Дождь падал ровно и тихо.
6
Уилкокс сидел в одном халате на краю своей кровати. Мистер Эшком-Дэнверз сосредоточивал все свое внимание на открывании новой жестянки «Золотых хлопьев»; когда он пробил верх, слабо зашипело. Он быстро взрезал крышку по кругу и снял легкий жестяной диск, который бросил на пол у стола.
– Будете? – спросил он у Уилкокса, протягивая ему банку.
Аромат свежего табака был неотразим. Уилкокс взял сигарету. Мистер Эшком-Дэнверз сделал то же самое. Когда оба закурили, мистер Эшком-Дэнверз продолжил с тем, о чем говорил прежде.
– Мой дорогой мальчик, не хотел бы выглядеть так, будто прошу невозможного, и я думаю, если вы попытаетесь взглянуть с моей точки зрения, вы довольно скоро убедитесь, что прошу я лишь неизбежного. Полагаю, вы знали, что рано или поздно мне потребуется перевести фунты сюда.
Уилкокс по виду смутился. Провел пальцем по ободу пепельницы.
– Ну да. Я не удивлен, – сказал он. Не успел другой снова заговорить, он продолжил: – Но если вы простите мне это выражение, я не могу не считать, что способ их доставки сюда вы избрали довольно грубый.
Мистер Эшком-Дэнверз улыбнулся:
– Да. Если угодно, он груб. Мне кажется,