оживилась она. – Давно мечтала выбраться на природу! Особенно хотелось в дикий край… Надеюсь, вы в дикий край?..
– В дикий, – буркнул Андрон.
– Ну что, Дрон, – спросил Иван приятеля, – берём твою невесту? Нам скво нужна или как?.. Твоя идея поездки – тебе и решать.
– Берём, – ответил Андрон, – куда ж мы денемся?..
– Что-о? – у Кати возмущённо полезли брови вверх. – Хочешь сказать, что я навязываюсь?
– Нет-нет, – встрял Иван, – он имел в виду, куда ж мы денемся без женщины?.. Так, да? – обратился он к Андрону. – Кто будет нам уху варить у тихой заводи?.. Ты же именно это хотел сказать, да?
– Это, – отвечал насупившийся вновь Андрон, который никак не мог для себя решить, хорошо это или плохо, что Катя едет с ними.
– Ну вот то-то же, – заявила она. – Тогда давайте собираться. Когда выезд?
– Да как соберёмся, так и двинемся, – ответил Иван, – а чего медлить-то?..
Весло и Пластырь поутру пили пиво в вокзальном буфете. Вообще-то они не были пьяницы, но так им выпало, чтобы по делам службы оказаться утром на вокзале. А какое место на вокзале может быть привлекательнее буфета? Только ресторан… Но ресторан, как известно, место для людей отдыхающих, а вовсе не пребывающих на службе. Они же были при исполнении, потому и ограничились буфетом. А работали они сотрудниками коллекторского агентства. Того самого, которое выколачивает долги из граждан.
И звали их, конечно, не Весло и Пластырь, а совсем иначе. Андрей Веселкин и Семён Шухерман. И если прозвище Весло приклеилось к гражданину Веселкину совершенно естественным образом, то Пластырем Сёму Шухермана прозвали по его приобретённым свойствам… Он часто ходил с пластырем на лице. Объяснял это тем, что у него дома кот царапучий, злые же языки болтали, что жена поколачивает. В детали его быта никто вникать не собирался, но что было на лице, то приклеилось и к Сёме… Пластырь – и всё тут!
Ещё некоторые спрашивали, почему он с такой фамилией по сибирскому морозу болтается, а не где-нибудь в Израиле у моря загорает? На подобные вопросы Шухерман отвечал, что у него еврейской национальности был только прапрадедушка, и ничего от корня иудейского, кроме фамилии, до него не дошло, поэтому Израиль его забраковал и как соплеменника не принял.
– Даже письмо из посольства приходило, – со значением произносил Семён, – что по всем показателям я евреем не являюсь!
– Что-то в твоём происхождении неясно, Шухерман, – говорили знакомые. – Далеко не каждый русский имеет справку от Израиля, что он не еврей! А ты имеешь! Это, знаешь ли, навевает!..
В то самое утро на лбу Семёна также красовался свежий пластырь…
– Что, опять? – спросил Веселкин, прихлебнувши пиво, и кивнул на его лоб.
– Да-а, снова кот напал. Вчера вечером только прикемарил на диване после работы, а он – прыг мне на голову! И царапнул.
– Ты ему когти остриги, – посоветовал Веселкин.
– Не выйдет. Его же держать при этом надо, а жена не соглашается. Не могу ведь я один и кота держать, и когти ему при этом стричь…
– Ну да, – согласился Веселкин, – это вряд ли получится.