того, когда мы должны праздновать священные дни Фрейи или Донара?»
Общественное осмеяние. Позор. Нет, он не потеряет своё достоинство в глазах соплеменников! Жрец решительно направляется к группе коней, теснящихся вокруг вожака и его «пассии». Он снова бьёт кнутом. Но в этот раз не по траве, а по белоснежным спинам лошадей. Кнут звонко зазвенел в воздухе. Ещё удар! Животные с громким ржанием испуганно отскакивают, натыкаясь друг на друга. И тут происходит ужасное: облик жреца начинает меняться на глазах. Он вдруг похудел и помолодел. Волосы его стали длинными и изрядно посветлели, а тусклые и апатичные глаза загорелись огнём, словно факелы. Всемогущие боги! Кто это? Да это же сам Виллмир! Это он в бессмысленной ярости продолжает хлестать разбегающихся коней, судорожно сжимая рукоятку кнута обеими руками. На ослепительно белых спинах прекрасных, грациозных созданий появляются кровавые полосы.
Нет! Что ты делаешь?! Остановись! Ведь это же священные животные! По их ржанию и фырканью можно предсказывать будущее. Ты прогневишь богов. Остановись!.. Но Виллмир уже не может остановиться… Его бёдра двигаются сами собой. Никаких коней вокруг нет, да и кнута в руках тоже больше нет. Зато есть горячий женский зад, который он крепко прижимает к своим напряжённым бёдрам. Стройное тело темноволосой женщины сотрясается от мощных, глубоких толчков. Откуда она взялась? Словно издалека, Виллмир слышит её тихие стоны. Как страстно и самозабвенно она отдаётся ему! Объятый чувственным восторгом мужчина забывает о боли в плече и начинает двигаться быстрее. Сейчас, сейчас, растворившись в экстазе, он избавится от томительного бремени и достигнет полного блаженства. Распалившись до крайнего предела, Виллмир совершает последний неистовый толчок и с безумным наслаждением ощущает, как освобождается и взлетает его душа. Раскрепощённая и смелая, она парит над тяготами жизни и возносится к таинственной высшей силе, сотворившей вселенную. Разве можно познать такое необыкновенное, божественное чувство от соития с женщиной? Может быть, это сама богиня любви, дикая и чувственная, отдаётся простому смертному? Может быть, её тронули его страдания, и она своими огненными ласками оказала ему милость?
С этими вопросами в голове Виллмир очнулся на рассвете от тяжелого тревожного сна. Какое кощунство! Как такое возможно?! Даже в мыслях, даже во сне это недопустимо! Да не сон это был, а болезненный бред! Наверное, опять его лихорадило. Рана на левом плече сильно болела. В голове был тяжёлый туман. И в этом тумане проплывали странные образы противоречивого сновидения: прекрасные белые кони в священной роще, раздосадованный жрец в ритуальном одеянии с кнутом в руках и страстная незнакомка с точёной фигурой. Эти образы то исчезали, то снова возникали в прозрачной голубоватой дымке. Они то становились ближе и отчётливей, то отдалялись и приобретали размытые, неопределённые формы. Священные кони то совокуплялись, то