смиренно целовать кончики пальцев прекрасной Туснельды и при луне клясться ей в вечной верности. Не знаю, как я смог вынести эти мучения. Но завтрашней ночью я вкушу прелести её девственного тела, свежего, белого и тёплого, словно парное молоко. С каким наслаждением я буду упиваться ею! С Туснельдой мне нужно быть бережным и нежным, как ни с одной другой женщиной в моей жизни, ведь она станет моей женой и подарит мне наследника».
С этими мыслями Арминий открыл дверь и вошёл в небольшую комнату, стены которой были украшены росписью с яркими цветочными мотивами. Под высоким окном стоял изящный треножник, массивные бронзовые ножки которого представляли собой когтистые лапы хищного животного. В вогнутой крышке треножника помещалась терракотовая масляная лампа, искусно сделанная в форме полураскрытого цветка. Фитиль лампы был помещён в ярком пестике и ровно горел, освещая комнату тёплым красноватым светом.
Из самого тёмного угла комнаты на Арминия смотрел мраморный бюст Цезаря. Его орлиный нос отбрасывал на стену крючковатую тень. В комнате стояли два мягких кресла и ещё один столик, побольше треножника, который находился у резного изголовья узкого ложа. Серебряная чаша, стоявшая на столике, была настоящим произведением искусства. Среди рельефных гроздьев винограда на ней сверкали грани драгоценных камней.
Воздух в комнате был наполнен сладким ароматом цветов. Их свежие бутоны, как головки любопытных детей, выглядывали из огромной греческой вазы, стоявшей прямо на полу. Арминий с удивлением отметил про себя изысканную красоту обстановки этой комнаты. Он не ожидал, что низкого раба, будущего гладиатора, то есть животное, предназначенное для убоя, содержат в уюте и даже роскоши. На кровати лицом к стене лежал высокий худой мужчина с довольно длинными золотисто-пепельными волосами, связанными на затылке. Подойдя ближе, Арминий смог внимательно разглядеть его бледный профиль, в котором было что-то очень знакомое. Через мгновение он изумлённо воскликнул на общегерманском наречии:
– О милостивые боги! Ви́ллмир! Это ты?!
Казалось, что раненый не слышал обращённого к нему возгласа. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на вошедшего.
– Виллмир, посмотри на меня, – настаивал Ариминий, склоняясь над бледным лицом варвара. – Разве ты не узнаешь меня? Я сын Сигимера, бывшего вождём племени херусков. Ты, наверное, слышал, что он погиб, и всеми делами племени заправляет князь Сегест. Если ты не помнишь моего имени, это не имеет значения. Меня теперь зовут Арминий.
– Я не знаю тебя, – бесцветным голосом произнёс раненый.
– Это не так! Конечно, прошло много лет, и меня теперь трудно узнать. Но я помогу тебе вспомнить день нашей встречи. Помнишь, как ты вместе со своим отцом приезжал в нашу деревню? Я предполагаю, что твой отец хотел просить могущественных херусков о помощи и поддержке. Он вместе с моим отцом заседал на совете старейшин. В его отсутствие