разобрать слова. В круглое окно, заливая говорящего золотистым светом, проникают солнечные лучи, отчего кажется, будто они выжигают монограмму прямо у него на лбу. Богато украшенная стена за его спиной отделяет святилище в дальней части храма. Христиане – мастера заинтриговать людей своими таинствами, но лишь посвященным дано узреть, как эти таинства совершаются.
Евсевий говорит о боге по имени Христос. Я силюсь понять его. Он вещает что-то о его сути и его сущности, разнице между вечным и бесконечным.
– Христос – глава церкви и спаситель тела ее, подобно тому, как муж – глава жены своей. Посему должно считаться оскорблением Богу то, что церковь наша здесь, в Константинополе, все еще взыскует о главе. Призываю вас, братья и сестры, решить сию задачу быстро и справедливо.
Я бросаю взгляд на Симеона, который внимательно слушает Евсевия.
– О чем он говорит?
– Разве ты не знаешь, что патриарх Константинопольский умер три месяца назад?
Я слышал об этом.
– В его смерти не было ничего подозрительного?
– Он был старый человек, проживший тяжелую жизнь. Ничего необычного в его смерти не было. Евсевий – один из тех, кто способен заменить его.
– Так вот о чем Александр хотел вчера поговорить с Евсевием в библиотеке?
– Он ничего об этом не говорил.
– Был ли Александр тем, кого прочили на пост патриарха? Являлся ли он его соперником?
– Он сказал, что слишком стар.
Произнося эти слова, Симеон как будто ощетинивается. Я пристально смотрю ему в глаза.
– Мы говорим с тобой о смерти твоего хозяина, – напоминаю я. – И ты главный подозреваемый.
– Александр был против избрания Евсевия.
– Получается, что, поскольку Александр мертв, Евсевий беспрепятственно становится верховным правителем церкви?
Евсевий закончил свою речь. Толпа устремляется внутрь, к святилищу, к получению таинства – те, кому это позволено.
Остальные потихоньку расходятся. Однако несколько человек задерживаются, заглядывая внутрь темной церкви, как собаки, собравшиеся у дверей кухни. В большинстве своем это молодые люди, опьяненные собственной силой. На отдалении от них – старик с растрепанными волосами. Подперев руками острый подбородок, он сидит на корточках на ступеньке колоннады, голодными глазами глядя внутрь церкви.
Есть в нем нечто притягательное. Я указываю на него Симеону.
– Ты знаешь, кто это?
Симеон опешил настолько, что дважды вертит головой, глядя сначала на меня, потом на старика. Он отказывается поверить, что я настолько невежествен.
– Да это же Астерий Софист!
Видя, как я реагирую на это имя, он кивает, обрадованный тем, что наконец-то нашел во мне единомышленника. Но это не так.
– Симмах сказал, что Астерий был вчера в библиотеке.
Астерий значится в моем списке.
– Я не видел его там.
– Симмах сказал, что Астерий христианин. Почему