в какое-то нехорошее место, но даже на блеяние никто не решался…
В ожидании Миши из экспедиции я занималась обычными дамскими хлопотами, ездила на примерку к портнихе, пора было шить платья к большим советским торжествам, близилась осень, а я не люблю откладывать на последний момент, все должно быть готово заранее, включая туфли. Кроме того, мы с Верочкой каждую неделю ездили в детские дома, отвозили игрушки, конфеты, я пекла пироги. Моей любви должно было хватить на многих детей, к тому же нельзя жить только для себя, можешь сделать чью-то жизнь хоть немного лучше – сделай. В детстве мы с сестрами привыкли к тому, что наша мать всегда привечала нищих, бездомных странников, она заводила их в нашу усадьбу, сажала за стол и, пока те ели, расспрашивала о жизни, узнавала, что выгнало их из дома, чего они ищут в пути. Всегда давала на дорогу каких-то денег и припасов, нищие, не привыкшие к тому, что с ними общаются, как с равными людьми, что кому-то не безразличны их судьбы, уходили с надеждой на то, что в их жизни что-то изменится. Мы, дети, не могли понять, зачем ей надо вести в дом, пусть даже и не за наш стол, а в людскую, чужих грязных, плохо пахнущих оборванцев, а мама нам терпеливо объясняла: все мы одинаковые, но кому-то в этой жизни повезло, кому-то, к сожалению, нет, а мы тем и отличаемся от животных, что должны помогать друг другу, нельзя проходить мимо чужих страданий. Многие называли нашу мать святой, для нас она несомненно такой и была.
Как бы я ни загружала себя делами значимыми и не очень, почему-то в этот раз очень тревожилась о муже. С дочерью это не обсуждала, не хотела беспокоить ее, но бессонница снова вернулась.
Москва
В стране полным ходом шла подготовка к празднованию Великой Октябрьской революции, профессору не давали спокойно работать, студентов все время забирали на репетиции концертов, подготовку к демонстрации. А меж тем препарат уже был опробован на крысах, у самых старых самцов появилась сексуальная активность, залоснилась новая шерстка, повысился аппетит. Следующие в очереди – белые кролики.
В Москве портилась погода, зарядили бесконечные дожди, все вокруг стало круглосуточно-серым, только красные флаги тревожно мерцали.
Утро 7 ноября Романовский отстоял, приветствуя демонстрантов с портретами вождей и бумажными цветами, на трибуне, потом – бегом домой, переодеваться к торжественной части в Кремле. Он не переставал восхищаться красотой и элегантностью Софьи Александровны, та встретила его в темно-синем платье в пол, украшенном вологодскими кружевами цвета топленого молока. Его жена всегда притягивала взгляды. Пора было идти, автомобиль ждал у подъезда. Вера осталась дома, ей эти собрания были еще не обязательны. Она обняла родителей и отправилась готовиться к коллоквиуму.
В фойе играл оркестр, дамы выгуливали наряды, мужчины вели светские беседы.
«Для чего была нужна революция? – подумал Михаил Кондратьевич.