семья уезжает с ним на служебном автомобиле в Калинин, утром молодой ученый идет в местную лабораторию, не вызывая ни у кого вопросов и удивления, отдает в работу образцы и возвращается в институт. Мы едем из Калинина в Ленинград поездом, а оттуда – в Псков, селимся в частном секторе, по адресу, указанному в инструкции, и ждем возвращения товарища, если он решится бежать с нами. У Георгия не осталось в живых никого из родни, его ничто не должно здесь держать, включая работу, а с моим отъездом она сведется к нулю. В связи с моим исчезновением его могут арестовать, допрашивать, жизнь сломают, в любом случае в институте знают, насколько мы связаны, никто не поверит, что я не сказал ему, куда уезжает моя семья. Усугублялось все тем, что ректор отметил: к каждому члену экспедиции уже пристальное внимание. К тому же, что греха таить, отец всегда думает о судьбе дочери, Вера уже в невестах ходит, а мужа ей хорошо бы русского, чтобы и душа, и мысли его были понятны.
Наконец добрались до дома моего ассистента, тот не стал расспрашивать, быстро сложил вещи и документы, договорились, что встречаемся на Патриарших прудах, ныне Пионерских. Оставалась Вера, я всегда был не робкого десятка, но как только осознал, что опасность может угрожать моим барышням, вспомнил шамана и понял, что я – самый настоящий трус!
Дома, впопыхах пояснив растерянной дочери, что мы спешно уезжаем навсегда, не позволив ей попрощаться с подругами, лихорадочно бросали в чемоданы все самое ценное, тут же что-то лишнее доставали, подумав секунду, укладывали снова. Самое важное было в лаборатории – и тут вся надежда только на Георга. Он умный, серьезный, я в него верю!
Вот мы уже на Патриках, машина стоит с выключенными фарами, молча забрасываем вещи в багажник, моментально садимся. На ходу придумываем, что надо за материалами ехать сейчас, вахтеры к нашим ночным работам привыкли, поздним визитом не удивим, а утром нас могут опередить люди в кожаных плащах. Спешим на Пироговку, решаем, что Георг идет один, выписывает себе командировочное удостоверение в Калинин, под этим предлогом собирает в чемодан важное и уникальное. Сидим в темной машине, двигатель заглушили. Холодно, тревожно… время ползет… наконец видим идущего неспешной походкой товарища, понимаем, что его могут видеть c поста охраны, стараемся лечь на сиденья, чтобы нас не заметили.
Это наш второй побег, жизнь снова обнулится, что-то начнем с чистого листа. Я начал рассказывать Вере о наших якутских страшных событиях, до этого момента берег дочь, а затем и ей, и Гоше поведал о том, как увидел оборотня в президиуме. Все же, полагаю, он увидел меня, если бы я был неприметным внешне, не пришлось бы сейчас бежать, но ведь говорят: что Бог ни делает, все к лучшему. Остается верить.
Дорога до Калинина была неблизкой, пока ехали, Георг перечислил то, что ему удалось собрать, а это почти все образцы и материалы, а главное – привезенные из Якутии растения. В родиоле розовой, растущей в Скандинавии или на Тянь-Шане, содержится в несколько раз меньше