навстречу ему и в такт, были ступенью к этой вершине, и они были едины и неразделимы на пути к зениту наслаждения друг другом. Пока не достигли его разом.
Он наконец очнулся. А потом долгий и протяжный стон Елизаветы и вовсе вернул его в гостиничный нумер. Елизавета разомкнула на его спине руки и выдохнула успокоенно и удовлетворенно. Сладко улыбаясь, она несколько минут лежала, закинув руки за голову, потом поднялась и, привычно чмокнув Савелия в щеку, ушла в ванную.
Мысли Савелия Родионова вернулись к предстоящему делу.
У Александра Аркадьевича Крутова, согласно легенде, имелись мать и отец, которые проживали в Москве.
А у него? Родных он не знал. Отец и мать ему заменил Парамон Миронович, король Хитровки, который по-своему любил его и изыскал средства для его образования в Европе. Берлинский университет ведь кое-что значит, правда? А дядькой приставил к нему преданного, как собака, татарина Мамая, душегуба и убивца, который вот уже сколько лет опекал Савелия как личный телохранитель и был первейшим помощником в его воровских промыслах. Про мать и отца ему рассказал начальник разыскного отделения Департамента полиции Москвы, генерал-майор, его сиятельство граф Григорий Васильевич Аристов.
«Дружба» генерала Аристова и взломщика несгораемых шкафов, выходца с Хитровки, Савелия Родионова началась лет пятнадцать назад с ограбления в канун Пасхи банка, что был расположен в Староконюшенном переулке. Это было уже седьмое ограбление за последние два месяца, и, как писали газеты Первопрестольной, взломщик «действовал так искусно, что не оставил после себя никаких следов, могущих хоть как-то помочь уголовной полиции в раскрытии сих дерзновенных преступлений». «Московские ведомости» язвительно писали, что взломщики чувствуют себя в хранилищах московских банков столь же уверенно, как будто находятся в собственной спальне, и задавались вопросом: «А нужны ли банки вообще, коль дверцы несгораемых шкафов и сейфов столь гостеприимно распахиваются, едва к ним прикоснется рука злоумышленника?»
После того как был вскрыт сейф Торгово-сырьевой биржи, восьмой по счету, в чем опять-таки чувствовалась знакомая рука, раскрытие этих возмутительных преступлений было поручено начальнику разыскного отделения Департамента полиции Москвы графу Аристову. Григорий Васильевич до этого имел весьма нелицеприятный разговор с директором департамента полиции генералом Ракитовым, который в запале и крайнем раздражении сравнил Аристова с классной дамой, коей лучше удалось бы воспитывать благородных девиц, нежели возглавлять московскую уголовную полицию. На карту была поставлена репутация, и честолюбивый граф решил вплотную заняться банковскими ограблениями и полностью реабилитироваться перед начальством. Он самолично повел дознание, однако поначалу, кроме примет преступника, вполне обыкновенных и присущих тысячам, если не десяткам тысяч москвичей, выяснить ничего не удалось.
Через месяц последовало новое ограбление. Ракитов