в каждом из восьми больших аквариумов, украшавших интерьер ресторана. И совсем, было, ушёл в науку, но тут Ксения дёрнула его за брючину, и он, вернувшись на грешную землю, поблагодарил фирму за поддержку науки и уже хотел опять повернуть в сторону равновесия внутри биоценозов, но вмешался Помятун и завопил нечто вроде: «На науку, гадом буду, ничего не жалко!». Публика, сидевшая за столом, одобрительно загудела, выпила, и вновь брови борца с оргпреступностью взмыли над оправой очков. Потом шли тосты разных людей и среди прочих тост того самого – как его звали? – человека с ямочкой на подбородке. Но, в те минуты Сергей Константинович уже не обращал внимание на говорящих, потому, что по-настоящему увлёкся размышлениями об аквариумных биоценозах. Тему моделирования природной среды в неприродных условиях можно предложить Шурочке – нежному созданию, выпускнице Биофака университета, где Сергей Константинович профессорствовал и читал курс. Нежное создание на лекциях сидело в аудитории за передним столом, и преданными васильковыми глазами смотрела на профессора. Да так смотрела, что Сергею Константиновичу становилось не по себе. А после получения красного диплома Шурочка, пунцовея от смущения, пришла в Лабораторию и, глядя преданными до невозможности глазами, выдохнула, что готова полностью отдаться науке, разумеется, в рамках бюджетной аспирантуры. Таким образом, размышления об аквариумах и о Шурочке выключили его из застолья, где властвовал Помятун, и где Тамаз сидел, словно изваяние самому себе. Сергей Константинович заметил, что во время перерыва жена его о чём-то оживлённо беседовала с этим, как теперь оказалось, Лаперузом. Но он не придал этому ни малейшего значения, тем более, что Ксюша поведала Сергею Константиновичу, что этот человек и его казино также входят каким-то образом в сферу интересов Тамаза. Впрочем, застолье показывало, что в эту сферу, что только ни входило.
И вот теперь оказывается, именно Лаперуз убит у дверей их дома. Интересно! Чёрта ли ему понадобилось субботним утром приезжать и к кому? Сергей Константинович перебрал в памяти все четыре этажа по три квартиры на этаж. Ясно, что не у Гаркуши был Лаперуз. И не у них. Ксюша спала, когда он вернулся. На первом этаже было две квартиры, переделанные в офис и квартира отставной солистки областной филармонии Неонилы Гавриловны – фамилия не вспоминалась – доживавшей свой век в компании четырёх кошек и пяти брехливых беспородных собаченций, по поводу которых Гаркуша на весь двор объявлял, что вот-вот начнёт борьбу с антисанитарией в доме. На втором этаже помимо Гаркуши жил всему городу известный врач-уролог Лурье. Но он приёма на дому не вёл. Кто жил в третьей квартире на втором этаже, Сергей Константинович не знал. Встречал как-то молодую пару с двумя дочушками, когда они усаживались в автомобиль, и даже дверь подъезда придержал, когда глава семейства выносил складную коляску для младшенькой. О своих соседях по площадке