"Быстро подружился, быстро разочаровался", а вторая – "Не пишите то, под чем вы не можете подписаться." Весьма осторожная дама, – с улыбкой прокомментировала Софья.
– Какая же она осторожная? – с сомнением в голосе, возразил Николай, – осторожная бы не писала писем, а эта не стесняется и не боится, что они попадут в руки чужих людей. Удивительная легкомысленность…
– А может, женщине настолько одиноко, что она готова рискнуть ради дружбы и честью. И даже жизнью.
Николай удивлённо взглянул на раскрасневшуюся Софью. Никогда до этого она не повышала голос и не возражала. Софья Алексеевна вообще ему казалась вялой, кроме тех моментов, когда сидела за роялем. Что её так задело в словах Николая?
– Да как же могут дружить мужчина и женщина? У женщин одни интересы: замужество, дети, платья, балы. А у мужчин: политика, книги, деньги…
Софья встала из-за стола и показала рукой на полки с книгами:
– Видите эти книги, Николай Константинович? – Тот кивнул, не понимая, к чему она ведёт. – Я уверена, что многие из них вы читали. Так? – Николай посмотрел на корешки старых фолиантов и снова кивнул. – А женщине они могут быть интересны также, как вам?
– Вы имеете в виду себя, Софья Алексеевна? – усмехнулся Николай. – Вам могут, вы образованная женщина, но это всё-таки редкость, согласитесь.
– Это редкость, – снова села Софья, глядя на него голубыми глазами совсем близко, – потому что так устроен наш мир, и ваше сознание привыкло считать женщину вторым сортом… Да, да, не возражайте, – отрезала она, видя, что Николай дёрнулся поспорить. – Но если хотите быть по-настоящему счастливым с женщиной, то научитесь новому взгляду – считать её равной себе по уму. Анна Павловна Татищева опередила своё время. Я восхищаюсь ею.
Николай потёр лоб и брови. Он не знал, что сказать. Нет, конечно, ему и раньше приходило в голову, что в женщинах всё не так просто, но чтобы настолько не понимать их… Да и где бы он научился их понимать? С самого детства одни мужчины: раздельная гимназия для мальчиков, потом университет, дальше опять гимназия в неизменной мужской компании. Может, поэтому они с Машей часто спорят…
– Я вас обидела, Николай Константинович? – слегка дотронувшись до его плеча, спросила Софья.
– Нет, наверное, вы правы… Но это чертовски трудно признавать, – с улыбкой закончил Николай, – пойдёмте обедать, тётушка уже заждалась.
За столом сидели знакомые и незнакомые люди: седой священник, вероятно, из ближайшего храма, потому что Николай видел его не в первый раз. Рядом с ним оказалась пожилая женщина в кружевном чепце, словно пахнущая нафталином, – по виду обедневшая дворянка, а около Софьи устроился странный купчишка с красным лицом и выпученными глазами, который озабоченно вздыхал и что-то негромко спрашивал.
Николай не понимал, что связывает его с тёткиной воспитанницей, пока Варвара Васильевна не заметила вопросительный взгляд Николая и не сообщила, что Пётр Терентьевич берёт