Николай.
– Дак, женщина – слабый пол, немощный сосуд, её надо опекать, – со вздохом ответил батюшка, наливая себе бокальчик красного вина.
На эти слова никто ничего не ответил. Софья снова отвлеклась на суетливого купчишку, а Николаю надоело спорить.
Пожилая дворяночка вдруг оживилась при виде сладких пирожков, и, схватив самый румяный, радостно обратилась к Николаю.
– А ведь я вас видела недавно, Николай Константинович.
Николай чуть не подавился. Он поспешно проглотил кусок пирога и повернулся к малознакомой даме.
– Где, простите, вы меня видели?
– Да вчера, на катке. Мы с внуком на горке катались, а я смотрю – вы идёте с симпатичной барышней. Ох, и заглядывались на неё мужчины, дырку бы прожгли глазами, если бы могли… Да, красавица – ваша девушка.
Николай упорно молчал. Он продолжал жевать, а тётка сложила руки у груди в молитвенном жесте.
– Колюшка, никак дело к свадьбе идёт? Ты же с Марией Рябушинской гулял?
Николай нехотя ответил:
– Да, с ней.
– И что, Коля? Будет свадьба? – вытаращила глаза Варвара Васильевна.
– Ну-у, может, и будет после Святок… Я сделал предложение, – выдавил из себя Николай.
Резкий звук отодвигаемого стула привлёк всеобщее внимание – внезапно побледневшая Софья встала из-за стола. Она дрожащим голосом извинилась и поспешно вышла из комнаты. Повисла странная пауза.
– Что это с ней? – растерялась тётка, – Клавдия, – позвала она кухарку, – поди, посмотри, не надо ли помочь?
Та кивнула и вышла за девушкой. Николай тоже почувствовал беспокойство, но разбираться было некогда. Подходило время ехать за Машей на Пречистенку.
После обеда он прошёл в комнату тётки и под диктовку написал разрешение Софье для учёбы на Высших женских курсах. Тётка шепталась с Клавдией, поглядывая на Николая, пока тот одевался. Но он уже слишком торопился, его ждала Маша.
Николай доехал до Пречистенской улицы, где стоял новый двухэтажный дом бледно-зелёного цвета, специально выстроенный для рабочих, и понял, что ещё слишком рано. Ветер утих, и можно было не прятаться в помещении. Наоборот, мягкий снежок падал так тихо и красиво, что хотелось сидеть и любоваться его полётом в вечерних сумерках.
"Как тут не поверить в разумное начало жизни, – вдруг подумал Елагин, – осенью такое буйство красок, что нисколько не жалеешь о летних тёплых днях, а зимой, когда темнотища – белый снег. Как нарочно сделано…"
В ближайшем сквере он уселся на скамейке под электрический фонарь и погрузился в размышления. Раньше ему не приходило в голову, что за женщиной придётся бегать и волноваться, ответит ли она взаимностью… Когда тётка приглашала на обеды суетливых мамаш с девицами всех мастей, Николай видел, что стоит ему только захотеть и хоть за столом сделать предложение, ни одна не откажется – он небогат, но древнего дворянского рода, внешность неброская, но без изъянов, зарплата небольшая,