знал, чего хочет. Он хотел власти. Этой пьянящей свободы, этой раболепной любви, вседозволенности. Одной для одного! Внеочередная «Смена обстановки» была нужна ему как воздух. Необходимо накачать не успевших подумать, избавиться от сомневающихся, устроить показательное выступление, чтобы другим не повадно было. Если не любовь, то страх. Страх – инструмент действенный и, самое главное, результативный. «Если Орлет сказать всю правду, – размышлял Митхун, завязывая пояс шелкового халата, – участвовать она в этом не будет, слишком щепетильна. А для привлечения новой компании у меня просто нет времени, поэтому будем работать с тем, кто есть». Действие не останавливалось.
Итон бросал едва заметные взгляды то на Адамова, то на Орлет. «Интересно, что между ними? Что может связывать таких абсолютно разных людей?» – думал он, но при этом ни на минуту не переставал контролировать ситуацию. Ловко подхватил только что открытую сервировщиком бутылку вина и уже собирался налить в бокалы, но не успел. Адамов очутился рядом, уверенным жестом выхватил из рук бутылку и, лукаво подмигнув, показал Итону глазами его направление. Вэй все понял. Ему не нужно было намекать дважды, он вообще был очень понятливый. Другие рядом с Адамовым просто не выдерживали.
Глава 9
– Тут такое дело… жена Адамова, она много раз звонила, и эти, – как их? – Бей… бей… Блин, как их там? Аэробей-воробей! Во!
– Очень смешно. Давно премии не лишали?
– Да ты чего? Я просто передал, что его искали.
– А я просто спрашиваю, тебе больше заняться нечем?
Адамов не смотрел на то, что делали его руки. Они щедро плеснули в два бокала, подхватили их за тонкие ножки и, колыхая солнечными бликами, понесли, несли, несли…
– Вино-о-о? – насмешливо протянула Орлет. – Два бокала? Тебе и мне?
– Да, ладно! Если не хочешь, давай Итона вернем.
– То есть ты будешь пить в любом случае, правильно я понимаю?
– Пить! Скажешь тоже, пить! Пить – это коньяк, виски, водку, самогон на крайний, а вино – это… как ты там говорила?
Орлет вздохнула. «Ну, почему все повторяется? Почему мы ходим по кругу, не имея возможности выйти из давно приевшихся форм общения…» И, не успев додумать, Орлет вдруг со всей ясностью увидела движение своего тела. Оно сделало шаг навстречу плавающему в бокале солнцу и сомкнуло пальцы на тонкой хрустальной ножке.
– Метафизика. Я говорила, что вино – это метафизика. – Орлет наблюдала за раскрытием букета. Именно наблюдала, поскольку летучие, ароматные, невидимые уже начали свою работу, соединяя и притягивая, обогащаясь и видоизменяясь. – Хорошему вину нужны разбуженные рецепторы, – беглый взгляд в сторону Адамова, – способные воспринимать тончайшие оттенки переплетающихся вкусовых изменений, понимаешь? Ему нужен спокойный, воспитанный ценитель. А вот страстные натуры превращают вино в безумие, низводят его до пошло-бытового уровня,